Сегодня снимается завеса секретности с некоторых операций, которые проводила разведка США против Российской Федерации.
Николай Николаевич Поросков – военный обозреватель газеты «Время новостей» подготовил данную статью на основе документальных материалов, добытых в ходе оперативных мероприятий российской контрразведкой.

ВЕРБОВКА С НАУЧНЫМ ЛЕГЕНДИРОВАНИЕМ

Материалы относятся к не столь давнему времени (середина 90-х годов прошлого века – начало нынешнего), когда старые устои рушились, будущее представлялось весьма туманным, жизнь у большинства граждан РФ была безденежной и полуголодной, а предложения иностранцев казались подарком судьбы. Именно в эти годы в России сформировались внутри- и межведомственные узко корпоративные структуры, установившие с США взаимоотношения на качественно новом неофициальном уровне. Характерно, что все эти многочисленные научно-технические, экономические и общественные структуры, как правило, в своем названии применяли (и применяют сегодня) слово «Центр». Это обстоятельство, по утверждению российской контрразведки, можно считать отличительным признаком использования их американцами или кем-то еще в реализации политики глобализации экономики, безопасности и информации.

Выдавали назначение Центров и проблемы, которыми они занимались: разработка вооружений, в том числе нелетального действия, использование технологий двойного назначения, сбор и анализ оборонной информации, организация научно-технической экспертизы, координация взаимодействия предприятий ВПК разных стран в создании эффективных военно-технических средств.

(вот ссылка на один из ресурсов, отслеживающий развитие российских ядерных сил – страничка его авторов на русском http://russianforces.org/rus/book/authors.shtml и на английском языках, связанного по настоящее время с Центром по изучению проблем разоружения при МФТИ. Это конечно лишь один из легких элементов мониторинга. Примечательно, что данный ресурс и подобные внимательно отслеживаются специалистами по разведке США.)

Представителями США в этих российских организациях были, в основном, бывшие и действующие военные, высокопоставленные чиновники, кадровые разведчики. Раньше они, как правило, трудились в структурах Министерства обороны США – в Консультативном совете, Управлении по оборонным исследованиям и разработкам, специальным вооружениям, в Агентстве по передовым исследовательским проектам (ARPA), Научно-исследовательском и инженерном центре Стратегического командования армии США, НАСА, Сандийской, Ливерморской и Тартанской национальных лабораториях.

Персонал Центров с российской стороны тоже состоял отнюдь не из либеральных интеллигентов, мало что смыслящих в военном деле. Там тоже были сплошь ушедшие в отставку высокопоставленные чиновники из различных структурных подразделений Министерства обороны РФ: Главных штабов видов Вооруженных Сил, центральных НИИ, военных академий, ядерного полигона, аппарата заместителя министра обороны и так далее. И все больше академики, адмиралы и генералы, доктора военных и других наук. Они регулярно ездили в Штаты, читали там лекции, принимали участие в симпозиумах и конференциях под безобидными для многих названиями, которые только специалист прочитывал правильно и понимал, что за этим стоит. А наши отставники были специалистами и понимали, что делают.

Невольно вспоминается одна история, рассказанная генерал-лейтенантом Службы внешней разведки Вадимом Алексеевичем Кирпиченко, ныне покойным. На встрече (в разгар «перестройки») наших и американских бывших разведчиков штатовцы пооткровенничали: если б вы знали, сколь высокие посты занимали в России наши агенты… Видимо, далеко не все сегодня известно и о работе научно-общественных Центров. Мы – о том, что известно. На базе одного из них даже планировали создать совместное российско-американское предприятие в форме закрытого акционерного общества. Такая форма обеспечивала наибольшую свободу действий на коммерческом рынке вне жесткой зависимости от государственного финансирования и контроля. Создание СП позволило бы аккумулировать многочисленные «сателлитные» образования, уже созданные при режимных предприятиях, НИИ, КБ и учебных заведениях – как самостоятельные юридические лица.

Основным препятствием для неофициального сотрудничества стал госпосредник в торговле вооружением и военной техникой (ВВТ) – «Росвооружение» (нынешний «Рособоронэкспорт»). Ему законом определялся статус монопольного посредника между российским ОПК и иностранным заказчиком. Работа через «Росвооружение» американцев никак не устраивала. Это привело бы к удорожанию контрактов на 40-60%, снизило роль и значение Центров и доходы их функционеров. Кроме того, расширился бы круг лиц, осведомленных о существовании военно-технических контрактов, часть из которых противоречила международным нормам по распространению ракетно-ядерных и других военных технологий. И вместо СП заработал механизм трехсторонних отношений представителей российского ОПК и иностранных военных партнеров – при промежуточной роли одной авторитетной российской академии и тех же Центров.

Посмотрим, чем легендировалась такая совместная работа. Конечно же, как «сотрудничество в интересах взаимной и международной безопасности, противодействие террористам», под сквозящую озабоченность распространением военных технологий, решение проблем, связанных с разработкой и боевым применением современных видов вооружений. «Доверчивым» россиянам вдалбливали: на современном этапе вопрос об использовании высокоточных и интеллектуальных систем вооружений перестал быть абстрактным, перешел в область принятия решений, и для этого назрела необходимость конструктивного диалога ведущих специалистов из США и России.

Деньги за российские секреты текли рекой: отдельные совместные проекты имели объемы финансирования в $100 000 и более.

Американские «коллеги» объясняли российским «партнерам», что им предоставлена возможность заявить о себе на западном рынке и заработать деньги. Если, конечно, они продемонстрируют свой творческий потенциал. Взаимодействие предлагалось на уровнях «ученый с ученым, инженер с инженером», которые, будучи экспертами в своей области, должны сами определять наиболее подходящие способы научно-технических разработок, придавая им конструктивность и результативность.

Выглядит мило и вполне безобидно, однако стоит вчитаться в требования к принимаемым на экспертизу материалам российских ученых, как эта благостность улетучивается. Итак, разработки должны были сочетать описание того, что уже сделано и, более подробно, ожидаемые результаты; иметь сравнение каждой из предложенных технологий с существующими или традиционными методами – чтобы выделить конкурентные преимущества этих новых подходов; иметь свидетельства действительного применения и экспериментальных результатов.

Требовали «коллеги» из США указать и «точные стоимостные оценки». Финансировались военно-политические и военно-технические программы США в России через грантовую систему по линии международных фондов и в рамках программ помощи в осуществлении модной тогда конверсии оборонно-промышленного комплекса. Все это оказалось возможным при, увы, отсутствии законодательного федерального регулирования и контроля.

Прижимистые заказчики прибегали к шулерским методам – нередко принимаемые на экспертизу материалы от российских специалистов не оплачивали и обосновывали это тем, что большинство российских специалистов «знает очень немного в структурировании технологических и деловых предложений, чтобы разрабатывать и реализовывать технологии, отвечающие потребностям мирового рынка». Платежи российской стороне шли поэтапно, и только группы, дающие ценную информацию, демонстрирующие существенные способности, получали полное и постоянное финансирование.

При острой же заинтересованности американцев деньги текли рекой. Отдельные совместные проекты имели объемы финансирования в $100000 и более. Деньги российские специалисты получали наличными, кредитными карточками различных банков, перечислением на открытые личные счета в зарубежных банках. Единым было только то, что появившиеся неофициальные доходы юридических и физических лиц не декларировались, и налоги на территории России не уплачивались.

ОТМЫВАНИЕ СЕКРЕТОВ

Механизм действия оплачиваемых из-за рубежа общественно-научных Центров и подобных структур был независимым от воли политического руководства России, от принимаемых им военно-политических решений и действующего федерального законодательства. Наоборот, эти структуры выполняли функции влияния. В конечном результате Россия превратилась, по существу, в объект одностороннего разоружения без учета интересов ее национальной безопасности.

На территории России сотрудники этих структур искали носителей важной информации. И находили. Это были полномочные представители исполнительной власти, оборонно-промышленного комплекса, сотрудники ведущих НИИ и КБ, высокопоставленные лица из министерств, ведомств, органов федерального управления, представители аппаратов ключевых комитетов палат Федерального Собрания (в документах есть конкретные фамилии). С ними устанавливались, а затем и развивались когда прямые, когда опосредованные контакты. Этих людей постепенно привлекали к работе в нужных направлениях – естественно, при финансировании через различного рода международные фонды. В первую очередь заказчиков интересовали сведения о состоянии ракетно-ядерного потенциала России, стратегических ядерных вооружений наземного, морского и воздушного базирования, военно-космических систем различного назначения.

«Привлеченных» российских чиновников, экспертов и ученых нацеливали на сбор, обработку и анализ именно такой информации – под видом проведения научных изысканий. Вот пример официального выуживания информации. В письме к заместителю председателя правительства РФ руководитель одного из Центров (весьма известная фигура) писал: «Поскольку одной из важнейших задач нашей работы является помощь государственным и межправительственным структурам в борьбе с терроризмом», то просим дать нам возможность ознакомиться с такими-то планами.

А дальше, в порядке «информирования общественности по проблемам разоружения» собранная закрытая информация массированно сбрасывалась в открытое обращение через СМИ. Напомним, что цензура тогда отсутствовала как таковая, пришедшие ей на смену структуры информационной безопасности еще не стали на ноги, к тому же были запуганы постоянно атакующими их либеральными изданиями. Вот откуда, частично, многие «сенсационные» статьи, публикации, брошюры и книги. Через них конфиденциальная информация становилась несекретной, удобной для передачи заказчикам. Процесс, очень похожий на отмывание денег.

Методика публикаций по закрытой тематике была достаточно хитра. Использовалась тактика «от обратного». Специфическими способами Центры получали необходимые объективные данные, затем подбирались, в некотором приближении, открытые публикации, а имеющиеся «пробелы» заполнялись данными, якобы полученными в результате научного анализа. Именно такую линию защиты выбирают и сегодня арестованные «ученые».

Практика работы российской контрразведки по делам о разглашении закрытых сведений показывала: закон «О средствах массовой информации» не позволял даже в уголовно-процессуальном порядке установить конкретный источник информации в случае опубликования в СМИ сведений, составляющих государственную тайну. А закон «О государственной тайне» и даже Уголовный кодекс РФ не позволяли гарантировать неприкосновенность любых федеральных информационных ресурсов.

Американская агентура не стеснялась обращаться за интересующими ее сведениями даже в правительство РФ.

Центры задействовали целый контингент штатных корреспондентов отечественных и зарубежных изданий с их конфиденциальными источниками. Таких журналистов подпитывали профильной разведывательной информацией, добытой, в том числе, и техническими средствами. При обыске в одном из Центров были обнаружены даже информационные сводки о наличии российских спутников на эллиптических орбитах и геостационарных спутников системы предупреждения о ракетном нападении. Сотрудниками Центров была создана разветвленная сеть «консультантов» из числа секретоносителей, услуги которых также оплачивались. Однако неофициальные отношения по схеме «информация – деньги» подкреплялись, как это делается в агентурной разведке, отбором подписок. Их затем приобщали к отчетным финансовым документам.

Публикации в СМИ закрытых сведений позволяли повышать официальный статус специалистов в данной области и быть востребованными в ранге независимых экспертов в высших российских законодательных инстанциях. Последнее, в свою очередь, позволяло расширять диапазон возможностей по доступу к интересуемой информации. Например, один из таких экспертов привлекался к работе по подготовке парламентских слушаний по вопросу о радиационной аварии на химическом комбинате и официально получил доступ к информации, связанной с нормативно-правовым обеспечением, соблюдением технологического регламента, функционированием и достаточностью систем защиты на особорежимном объекте Минатома. Полученная им информация использовалась затем в подготовке открытых информационных статей.

Были разработаны обязательные принципы взаимодействия американских и российских исследователей, чтобы при передаче информации на Запад избежать возможных проблем с российской контрразведкой. Эти принципы, изложенные в различных отчетах, предусматривали получение всеми американскими участниками согласования контрразведки США до любого взаимодействия с российскими коллегами. Все взаимодействия должны быть на несекретном уровне, а материалы или информация, предоставленная им, «очищены» соответствующими экспертными процедурами. Кроме того, Центры и творческие группы сотрудничали подчеркнуто «неофициально», как частные компании или общественные организации, не представляющие интересов американских правительственных структур. Проинструктированные американцами российские научные коллективы для прикрытия своей неблаговидной работы оформляли заявки на выполнение государственного оборонного заказа по НИОКР, полностью идентичных тем, которые ими выполнялись для американцев. И получалось, что по документам они работали на Россию, а на деле – на США.

За идеологическую основу неофициального сотрудничества была взята декларируемая необходимость обеспечения совместной безопасности России и США перед общей угрозой со стороны стран третьего мира, проповедующих международный терроризм. Как это знакомо! В основу некоторых совместных конференций был положен принцип: «Официальные российско-американские отношения – величина не постоянная, тогда как неофициальные и частные взаимообмены наиболее полно отвечают интересам мировой общественности по проблемам всеобщей безопасности». Подобная откровенная «лажа» то и дело встречается в документах, характеризующих неофициальное военно-техническое сотрудничество. Иногда просто оторопь берет: ведь за идиотов, за Иванушек-дурачков держали некоторых наших адмиралов и докторов наук!

И в дальнейшем американцы продолжали такую же политику. Например, тексты Договора СНВ-2 на английском и русском языках оказались неидентичными. В русском тексте значится «глобальная система защиты» – Global Protection System со ссылкой на совместное заявление президентов и является производной от полного названия системы по-английски: Global Protection Against Limited Ballistic Missile Stikes System. На русский язык эта фраза правильно переводится как «система глобальной защиты от ограниченных ударов баллистических ракет». То есть, речь идет о «системе глобальной защиты», а не «глобальной системе защиты», как это в русском переводе.

В первом случае все делается на законном основании: обе стороны договариваются о создании некой системы, способной осуществлять глобальную защиту от ударов баллистических ракет. Но создавать глобальную систему защиты остальных государств мира их никто не обязывал, однако в этом заключена конечная стратегическая цель США.

ДЯДЯ СЭМ САМЫХ ЧЕСТНЫХ ПРАВИЛ

Сегодня это кажется диким и невозможным, но еще несколько лет назад на основании профинансированных из-за рубежа разработок «научно-обоснованных» приоритетов военно-технической политики были сформулированы ни много, ни мало Концепция национальной безопасности и Военная доктрина России. Основными составляющими этих документов, подсказанными или навязанными американцами, стали, в частности, снижение роли стратегического ядерного оружия и, в силу геостратегического положения России, значительное возрастание роли тактического ядерного оружия (ТЯО), необходимость формирования политики сдерживания одной из третьих стран с правом проведения «демонстрационного» взрыва ТЯО. И, естественно, переход к партнерским отношениям между Россией и США.

«Помогли» партнеры также обосновать основные направления и приоритеты военно-технической политики Министерства обороны России. Различными общественными Центрами совместно с аналогичными зарубежными структурами были разработаны математические модели, позволяющие, якобы, произвести расчеты стратегического равновесия в многополярном мире в области ядерных вооружений. Российскому высшему политическому руководству было иезуитски «подсказано»: мол, ошибочно не учитываете фактор высокоточного оружия (ВТО). Он гораздо более значим в обеспечении стратегического паритета, нежели потенциальные возможности будущей системы национальной ПРО США, которая в обозримом будущем не будет способной предотвратить ответный ядерный удар России. Налицо обычный способ переключения внимания с более значимой темы на менее значимую. И в документы, определяющие уровень национальной безопасности страны, вносились соответствующие коррективы, часто вредные для РФ.

Еще несколько лет назад на основании проплаченных из-за рубежа разработок “научно-обоснованных” приоритетов военно-технической политики были сформулированны Концепция национальной безопасности и военная доктрина России.

В рамках научного проекта (шифр «АЛЬФА») разрабатывались предложения по созданию информационной инфраструктуры (базы данных, компьютерные системы и др.) по проблеме глобальной защиты мирового сообщества от баллистических ракет. В результате была поставлена под сомнение действующая нормативная база, связанная с обеспечением сохранности государственных секретов. В частности, закон РФ «О государственной тайне» и перечни сведений, отнесенных к государственной тайне. Внесенные в них поправки привели к прямому, целенаправленному подрыву информационной безопасности страны.

Навязывались невыгодные России направления научно-промышленной политики, чем, конечно, ослаблялась наша фундаментальная наука – ресурс национальной безопасности. Спецслужбы США легально, с позиций различного рода Центров на территории России, создавали для своих военных ведомств и военно-промышленных компаний реальные условия по проникновению на российский рынок высоких технологий. Причем на долговременную перспективу и без существенных финансовых затрат. Спецслужбы США сумели организовать на территории России на неофициальной основе научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) по созданию собственных наступательных и оборонительных вооружений нового поколения.

Контрразведчики изъяли переписку заказчиков и исполнителей. Из нее можно сделать вывод: на территории России в рамках разработанной американцами Концепции создания и совместной эксплуатации глобальной системы защиты (ГСЗ) планомерно реализовывались военно-стратегические задачи США. Это снижение военно-политического статуса России, получение информации об ее военно-стратегическом потенциале, оказание негативного влияния на темпы и направленность важнейших российских программ в области обороны. Американцы неожиданно для себя выходили на такие уникальные российские научно-технические разработки, что испытывали затруднения по формированию технических заданий нашим специалистам по их дальнейшему совершенствованию и прикладному применению.

В частности, проект «Изучение поражаемости живой силы» предусматривал анализ данных, полученных в результате испытаний оружия и военных действий, чтобы предсказать обстановку (давление, время, импульс) за пределами объемно-детонирующего облака. Предлагалось также определить, какие физиологические эффекты (поражение легких, разрыв барабанной перегородки, потеря слуха и т.д.) используются для создания норм безопасности, какой уровень травмы влияет на ухудшение выполнения боевых задач. Никакими деньгами нельзя расплатиться за такой опыт, однако цена была названа, и приводить ее просто неловко из-за мизерности.

С использованием новейших российских военных технологий США решали свои научно-технические, экономические и организационные проблемы. Например, создавали и затем вписывали в архитектуру своей национальной ПРО стратегические системы контроля космического пространства, технические средства достоверной оценки и классификации ракетно-космической обстановки, обнаружения российских МБР. Такое «сотрудничество» принесло США колоссальные политические и экономические дивиденды в ущерб обороноспособности России.

Обход законодательных ограничений различными Центрами, группами и общественными организациями под эгидой США привел к смещению центра тяжести решения задач военного строительства в неправительственную сферу и в интересах иностранного государства. Кроме того, неофициальное военно-техническое сотрудничество на территории России приняло массовый характер и вовлекло в свою орбиту сотни должностных лиц из многих десятков особорежимных и режимных объектов, чем вызвало массовое нарушение уголовного законодательства.

Проект “Изучение поражаемости живой силы” предусматривал анализ данных, полученных в результате испытаний оружия и военных действий, чтобы предсказать обстановку (давление, время, импульс) за пределами объемно-детанирующего облака.

При той ситуации вполне можно было ожидать, что при появлении в ближайшей перспективе финансируемых федеральных оборонных программ, от российского ОПК поступили бы уже готовые, но морально устаревшие технологии и образцы вооружения, а наиболее уникальные разработки оказались бы запатентованы в США. Утверждать, что сегодня все иначе, увы, нельзя.

ПОКУШЕНИЕ НА ЯДЕРНЫЙ ЩИТ

США, среди прочего, финансировали и совместные научные проекты в области изучения воздействий ядерных взрывов. Они особенно нуждались в этом в условиях моратория на испытания ядерного оружия. И хотели решить проблемы чужими руками. А проблемы весьма серьезные. Например, каково воздействие высотных ядерных взрывов на российские сети электропередач и телекоммуникаций, на конструкции и материалы, расположенные на большой глубине под землей, на сухопутные и воздушные военные системы. Интересовались работой радаров и распространением радиоволн, воздействием на людей доз излучения высокого и низкого уровня, и многим другим.

Под пристальным вниманием американцев оказались и способы усовершенствования обычных боеголовок. В частности, по увеличению их бронебойной и иной разрушающей способности в зависимости от классификации целей – подземные бункеры, бронированные движущиеся средства, подвижные пусковые установки и «мягкие», распределенные по площади, цели. Были попытки усовершенствовать системы наведения с повышением точности доставки боезарядов и сопротивляемости помехам, модернизировать пусковые платформы высокоточного оружия.

Однако из широкого диапазона разведывательно-информационных устремлений спецслужб США, как следует из имеющихся материалов, в приоритетной плоскости лежали проблемы по совершенствованию собственных арсеналов ядерного вооружения. В этом они преуспели, почерпнув немало ценной информации от «коллег» из российских военных НИИ, научных Центров. Американцам тогда стало известно, что, например, конструкция почти двухметровой толщины броневой плиты, закрывающей ракетную шахту, многослойная. В ней применяются материалы, более стойкие к воздействию снаряда с высокой кинетической энергией и кумулятивной струей. В сочетании со слоями стали стойкость урановой керамики может быть выше, чем стойкость стали в 2,5 раза при кинетическом воздействии, и в 4 раза – при кумулятивном.

В результате в качестве «нулевого приближения» исследователи предположили: защищенность крышки шахтной пусковой установки (ШПУ) при прямом попадании эквивалентна прочности плиты из катаной брони толщиной не более 2-3 м. По подвижным грунтовым ракетным комплексам «Тополь-М» в расчетах есть предположение, что толщина стенок транспортно-пускового контейнера не превышает 70 мм. То есть все, что нарабатывалось годами трудом многих людей и при огромных тратах, США получали даром.

К тому времени Министерство обороны США вело около 30 программ по разработке и совершенствованию ВТО. Планировалось тогда (и осуществляется сегодня) развернуть более 100 тысяч крылатых ракет для поражения различных типов целей: подземных бункеров, укрепленных сооружений, мостов, зданий, промышленных предприятий, дорог, танков, бронированных машин, артиллерии, радиолокационных станций.

Финансируемые США исследования были нацелены на поиск уязвимых мест шахтных пусковых установок российских МБР.

Согласно расчетам, при достаточной кинетической энергии боезаряда, мощности кумулятивной струи или их совокупного эффекта возможно сквозное пробивание защитной крыши ШПУ. Это приведет к повреждению контейнера МБР и самой ракеты, так, что пуск ее перестанет быть возможным. Шахта может быть выведена из строя и при попадании боезаряда в критически важные узлы. К примеру, заклинить крышку, что также приведет к невозможности пуска ракеты.

Помогали наши ученые и в проведении НИОКР, направленных на развертывание обычных боеголовок на стратегических МБР. Это тоже нужно было, чтобы пробить защиту ШПУ. Проведенные в США эксперименты показали: боеголовка со скоростью 1,2 км/c и массой около 270 кг прошла через слой гранита толщиной 13 м. Для надежного поражения ШПУ одной-двумя боеголовками необходима точность не хуже 1-2 метра. Существовавшие типы высокоточного оружия столь высокой точности не обеспечивали. И тогда остановились на управляемых авиационных бомбах (УАБ) с лазерным наведением – они обладали наибольшей точностью. Поразить подвижный грунтовой ракетный комплекс (ПГРК) «Тополь-М» УАБ может с точностью 40 метров при применении с высоты до 6-7 км. То есть, вероятность поражения ПГРК здесь близка к единице, поскольку каждая бомба содержит 40 боевых элементов. Так что и сегодня надо иметь в виду: Россия может остаться без ядерного оружия еще до начала ядерной войны. Эти выводы сделаны российскими специалистами, знающими, о чем они говорят.

Благодаря доброхотам, в распоряжении американцев оказались сведения о забрасываемом весе на развернутых межконтинентальных баллистических ракетах каждого типа. Были указаны точные географические координаты 47 шахт управления пуском и 366 шахтных пусковых установок МБР, 353 развернутых мобильных пусковых установок МБР с указанием координат, 10 мест их базирования и районов развертывания. Подобные сведения были переданы и о российских подводных лодках, тяжелых бомбардировщиках, оснащенных ядерным оружием. Была раскрыта организационная структура группировки РВСН, порядок применения стратегической авиации и систем ПВО и ПРО, и многое другое.

Всмотримся пристальнее в проект «Предотвращение возможного захвата ядерного оружия». По легенде, разумеется, террористами. Но стоит вчитаться в поставленные перед российскими учеными вопросы, как становится очевидным – «коллеги» заинтересованы в развединформации для себя. Сотрудникам секретных российских НИИ предлагалось рассказать о создании позиционных районов ракетных дивизий с учетом дислокации сухопутных войск округа, о размерах боевых позиций межконтинентальных баллистических ракет шахтного базирования типа «одиночный старт». Интересовались заказчики и мобильными ракетными комплексами, и местами хранения ядерного оружия (объектами «С»). Вопросы ставились очень профессионально: критерии выбора маршрутов боевого развертывания и боевого патрулирования, охрана на маршрутах и так далее.

Или вот такая «скромная» научно-исследовательская проблема: «Система противоракетной обороны Москвы и ее возможности». В результате российские исполнители провели оценочный анализ таких возможностей в сравнении с аналогичной американской системой «Сэйфгард» и сформулировали это в работе «Оценка высоты перехвата системы ПРО». Они «всего-навсего» исследовали возможности российских противоракет типа Gazelle (и в России-то о них мало кто знал), которые обладают способностью достигать очень больших ускорений и предназначены для перехвата баллистических целей. Ответили также на вопросы об архитектуре, характеристиках и параметрах компонентов системы ПРО Москвы – описали режимы работы радиолокационных станций, скорости противоракет, методы выделения боеголовок МБР противника из облака ложных целей, средства преодоления ПРО.

Из вброшенных в открытую печать сведений можно было узнать много любопытного. Скажем, описание стартовой позиции и емкостной системы технического контроля периметра, которая при приближении к ней выдает сигнал тревоги. Рассказано о том, что там есть электрофицированная сетка под напряжением около 800 вольт, а при поступлении сигнала напряжение поднимается до 1500-1600 вольт. Минно-взрывное заграждение, глубины залегания подземных бункеров, запасы продовольствия – обо всем американцы были осведомлены. Даже о том, что для охлаждения дизелей используется запас льда, намороженного в горловине шахты.

Научно-исследовательская программа “Система противоракетной обороны Москвы и ее возможности” – классический пример легендированного шпионажа.

8-е управление российского Генштаба признало: все эти сведения составляют государственную тайну. Но и это мелочи, если учесть, что проводилась разработка «математического и программного обеспечения научного анализа, описывающего ход и результаты гипотетического столкновения России и США с использованием высокоточного оружия, в том числе и ядерного».

РАКЕТНАЯ БЕРЛОГА

В северных районах у российских границ американцы создали универсальную комплексную мониторинговую систему, работающую в сочетании с элементами космического базирования. Система нацелена на сбор детальной информации о российских межконтинентальных баллистических ракетах во время их испытаний при старте из районов Северного моря, Плесецка (Архангельская область), а также Татищево (Саратовская область). Сбор данных шел со всей траектории полета, включая участки маневрирования платформы разведения и само разведение разделяющихся головных частей индивидуального наведения (РГЧ ИН), средства преодоления ПРО, вход боевых блоков в атмосферу в районе полигона на Камчатке. Кроме того, этот комплекс одновременно мог наводить системы высокоточного оружия для нанесения ударов по стратегическим объектам в России – как ядерными боеголовками, так и в обычном снаряжении.

Эта система – результат совместной разработки элементов стратегической ПРО США в рамках американо-российского сотрудничества в военно-космической области по программе РАМОС. Организована она была при посредничестве неправительственных научно-общественных структур на территории России. В качестве политического обоснования такого сотрудничества служили аргументы о якобы неспособности российской системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) безошибочно определять атакующего противника. А это может привести к неадекватному ответному удару. Американцы считали, что такая ситуация позволяет им взять под контроль российские системы связи и боевого управления стратегическими силами – с возможностью дублирования либо блокирования.

Основная цель разработки стратегической противоракетной обороны США – не совсем то, что декларируется ныне. Истинная, главная цель – защита собственных Вооруженных Сил во время операций в различных регионах мира. Однако практически все разрабатываемые американцами системы вооружений принципиально нового поколения имеют не оборонительный, а ярко выраженный наступательный характер. Поэтому и выстраиваемая система ПРО США в приоритетном порядке решает задачи наведения и целеуказания.

Самая эффективная охота на медведя – при выходе его из берлоги, когда животное разбудят от спячки. Так и МБР легче перехватить на начальном участке полета: меньше скорость, больше облучаемая локатором площадь, поскольку не отделилась и первая ступень. Поэтому американский противоракетный «зонтик» будет разворачиваться в космическом пространстве вовсе не над территорией США, как это пытаются внушить международной общественности, а над территориями их вероятного противника! И Минобороны США под флагом совместной борьбы с международным терроризмом и при прямом взаимодействии с разработчиками российских средств ПРО в тех же КБ и НИИ создали современные системы по их эффективному боевому подавлению. Это, увы, так.

Оценка состояния и перспектив развития стратегических ядерных сил РФ – предмет первостепенного внимания разведки США.

В случае обострения российско-американских отношений США, не нарушая международных обязательств, имеют возможность оперативно развернуть мобильную систему ПРО вблизи границ Российской Федерации. Кроме того, направить боевые корабли и самолеты в акватории Баренцева и Охотского морей и заблокировать районы боевого патрулирования российских РПЛСН, не способных достаточно скрытно, и в значительном количестве, находиться в море.

ОРУЖЕЙНАЯ ЭКЗОТИКА

В одном из навязанных США проектов речь шла о создании технологий по активной защите автобронетехники от современных снарядов с высокой пробивающей кинетической энергией, а также кумулятивного оружия и высокотехнологических суббоеприпасов с самоформирующимися осколками при атаке с воздуха. Проблема настолько тонкая, что использовались два независимых российских источника для сравнения технических решений и использования лучших показателей каждого из них.

Очень много внимания было уделено высокоточному оружию (ВТО). В том числе при исследовании выживаемости группировки стратегических сил при превентивном ударе неядерного ВТО. Тогда американцы исходили вот из чего. С учетом существующих тенденций, к 2010 г. Россия будет способна развернуть не более 500-600 наземных межконтинентальных баллистических ракет (МБР). И тут они не промахнулись. Возможно, считали они, что количество МБР будет еще меньше из-за сокращений стратегических наступательных вооружений (СНВ) в соответствии с новыми договоренностями РФ с США.

Боевая готовность значительной части стратегических комплексов будет снижена, и, таким образом, последние станут более уязвимы по отношению к высокоточному неядерному оружию. ВТО будет совершенствоваться, и, возможно, в перспективе обладать даже большим контрсиловым потенциалом, чем ядерное оружие США, поскольку развитие и развертывание ВТО не регулируется никакими международными соглашениями. Кстати, до сегодняшнего дня.

Ухудшающееся состояние российских сил общего назначения, вероятнее всего, не позволит адекватно реагировать на повышение стратегических контрсиловых возможностей США. Если бы Вашингтон получил возможность нанесения первым обезоруживающего удара с помощью обычного ВТО, такой шаг был бы весьма притягательным для американцев, поскольку он не вызвал бы тех негативных последствий, которые непременно будут иметь место в результате применения ядерного оружия. Расчет эффективности ВТО против российских наземных МБР строился с учетом таких факторов: большая разрушающая способность этого оружия, рассекреченность позиций МБР к моменту нанесения удара, способность нанести удар сразу по всей группировке.

Предложенный российскими учеными проект «Методы борьбы с высокоточным оружием» обосновывался «озабоченностью распространением ВТО на мировом рынке», угрозой мировому сообществу, возросшей активностью террористов. Все это диктовало необходимость разработки специальных (в том числе нелетальных) вооружений избирательного действия, снабженных средствами высокоточного наведения и целеуказания. Отсюда (это уже следующий шаг) необходимость передовых технологий, относящихся к микроволновым боеприпасам для эффективной борьбы с высокоточным оружием. Эта технология должна быть сравнена с другими мерами против ВТО для определения преимуществ и недостатков.

В одном из навязанных американцами проектов речь шла о создании технологий по активной защите автобронетехники от современных снарядов с высокой пробивающей кинетической энергией, а также кумулятивного оружия.

Тут же была запланирована американо-российская конференция, где предполагалось обсудить, в том числе, тандемные высокомощные противотанковые боеголовки, «умные» (smart) боеприпасы, полуактивные лазеры, портативные системы запуска ВТО, снаряжение российских противотанковых управляемых снарядов бронебойными либо термобарическими БЧ. Были рассмотрены и меры противодействия: реактивная броня, активная танковая защита, электрооптические контрмеры – «ослепители» и технологии-«невидимки». Исследовалась и проблема преобразования обычного оружия, имеющего суббоеприпасы, в специальное оружие. В сфере нелетального оружия собирались применить электромагнитные и оптические технологии.

Занимались российские ученые и разработкой нейросетевых алгоритмов для сопровождения множества целей, нейрокомпьютеров для обработки аэрокосмической информации, нейронных сетей для распознавания образов. Нейронными методами планировалось обрабатывать оптические изображения, создавать системы обработки речевой информации. При разработке систем наведения высокоточного оружия американцы проявляли интерес к автоматическому выделению информации от радаров, инфракрасных и оптических формирователей изображений с использованием нейронных сетей. Они позволяют улучшить разрешающую способность и сжатие изображения в реальном времени.

Был даже проект «Распознавание ключевых слов в потоке слитной речи в телефонном канале с помощью нейронных сетей транспьютеров». Российским специалистам было предложено создать транспьютерные комплексы, основу которых составляют запоминающие устройства из множества параллельно включенных нейроподобных элементов. Они позволяют нарастить словарь эталонов, увеличить число групп дикторов, увеличить число каналов.

Научно-исследовательский и инженерный центр одного из командований армии США интересовала легкая плечевая индивидуальная переносная одноразовая система оружия для поражения разнообразных целей при ведении огня в городских условиях. Проект «Термобарические взрывчатые вещества» предполагал поражение укрепленных сложных подземных сооружений, предназначенных для производства и складирования специального оружия. При этом подразумевались подземные сооружения различной конфигурации. Условие – малый разрушительный эффект для самих сооружений.

Все это даже сегодня кажется экзотикой. Тем не менее, множество перспективных наработок сливались американцам практически бесплатно. Видимо, когда-то они всплывут – направленные против России.

КАК ВЗОРВАТЬ МОСКОВСКОЕ МЕТРО

Понятно, что говорить о морали, порядочности при описываемом нами сотрудничестве нет смысла. Но верхом цинизма в истории с иностранными грантами можно считать контракт с россиянами Управления по специальным видам вооружений Министерства обороны США на проведение научной работы по проблеме «Метро». Общая стоимость $34500. Российские специалисты должны были смоделировать возможные последствия террористического ядерного взрыва в системе тоннелей большой протяженности и получить количественные оценки «эффектов возникновения и распространения сейсмических ударных волн в геологическом массиве, распространения газовых потоков и зон разрушений в результате ядерного взрыва».

Американская сторона получала методику расчета с применением ЭВМ множества вариантов выбора оптимального по мощности ядерного боезаряда и определения наиболее уязвимых в диверсионном отношении мест московского метро.

По требованию заказчика в качестве исходных данных взяты «термодинамические и механические характеристики мягких водонасыщенных грунтов осадочного происхождения», в которых залегают сооружения Московского метрополитена, а также его подземная геометрия». Российские специалисты должны были выполнить «шесть моделирований для трех энерговыделений мощностью в 1, 10 и 50 килотонн тротилового эквивалента и двух положений взрыва» по согласованию с заказчиком. Работа признана уникальной, поскольку моделировались последствия ядерного взрыва «в близком приближении к реальности».

Наши специалисты ударно поработали и пришли к выводу: местами закладки взрывного устройства являются одна из центральных станций в пределах кольцевой линии и периферийная станция на одной из радиальных линий. По понятным причинам мы их не называем. Но американская сторона получала методику расчета с применением ЭВМ множества вариантов выбора оптимального по мощности боезаряда и определения наиболее уязвимых в диверсионном отношении мест.

Контрразведчики докладывали своему руководству: «В силу того, что научная работа инициирована и финансируется военным ведомством США, очевидно, что в данном случае решается проблема по возможному уничтожению ядерными боеприпасами малой мощности (ранцевого типа) подземных объектов военно-стратегического назначения, органически входящих в систему Московского метрополитена. Ввиду сложного геологического строения, наличия, помимо метро, разветвленной сети коммуникационных подземных сооружений, значительная часть из которых находится в аварийном состоянии, проведение реального террористического акта в рассматриваемых ситуациях может привести к непредсказуемо катастрофическим последствиям для центральной части г. Москвы».

К этому добавим – проблема «Метро» органически вписывается в русло принятой военными США концепции: для предотвращения ответного ядерного удара наиболее эффективным и дешевым является нейтрализация системы управления и связи. У Лубянки появились основания предполагать: не исключено, что на территории России американцами были осуществлены запрещенные в США научные разработки ядерного оружия мощностью менее 5 килотонн.

ЕЩЕ ОДНА ВЕРСИЯ ГИБЕЛИ «КУРСКА»

По докладам американцев своему руководству, содержание которых получила российская контрразведка, на территории России с размахом реализовывались масштабные военно-стратегические, оперативно-тактические и технологические проекты в рамках программы «Использование российского опыта и технологий в интересах повышения эффективности действий подводных сил США в прибрежной зоне вероятного противника». На территории России эта программа при поддержке одной из российских академий реализовывалась как «Программа создания Межгосударственного многонационального постоянно действующего Комитета по изучению проблем борьбы на мелководье с дизельными подводными лодками третьих стран».

Программой был предусмотрен двухлетний план экспериментального апробирования и селективного отбора результатов научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок в реальных условиях. При этом в качестве «мишени» предусматривалось использование как американской, так и российской подводных лодок. Вообще навязываемые американцами совместные военно-технические проекты в обязательном порядке предусматривали проведение испытаний в реальных условиях. По результатам таких испытаний проводился анализ полученной технической и эксплуатационной оценки российских разработок и их потенциальных возможностей при использовании в американских системах.

Более того, по мнению российских контрразведчиков, новейшие образцы военного оборудования и вооружения, разработанного для нужд американской армии, могли проходить испытания неофициально при проведении учебно-боевых действий российских Вооруженных Сил. Другими словами, во время учений. Например, по одному из совместных проектов предусматривалось проведение зачетного противолодочного учения по поиску и «уничтожению» подводной лодки в мелководном районе. На фоне таких учений можно рассматривать причины трагического инцидента в акватории Черного моря, когда зенитно-ракетный комплекс С-200 украинских Вооруженных Сил сбил гражданский самолет из Израиля, а также катастрофы атомного подводного ракетного крейсера (АПРК) «Курск» в Баренцевом море в августе 2000 г.

Каждый выход в море ТРПЛСН типа “Тайфун” сопровождался слежением со стороны многоцелевых АПЛ ВМС США.

Незадолго до трагедии «Курска» значительно возросла активность ВМС США в Баренцевом море, принявшая опасный и провокационный характер. В исследуемых материалах имеется аналитическая информация о том, что и раньше были предпосылки к совершению подобных происшествий с серьезными последствиями.

2-3 декабря 1997 г. российский ВМФ собирался запустить 20 морских баллистических ракет типа SS-N-20 с ТРПЛСН типа «Тайфун». В рамках соглашений по инспекциям (договор СНВ-1) для наблюдения и регистрации были приглашены американские наблюдатели из Комиссии по инспекциям (On-Site Inspection Agency). Во время подготовки к пуску на очень близком расстоянии от «Тайфуна» маневрировала американская атомная подлодка типа «Лос-Анджелес». Условия тогда затрудняли использование гидроакустических средств. «Американка» то шла параллельно курсу «Тайфуна», то пересекала его. Этот чрезвычайно опасный маневр, считающийся по оперативному руководству (operational doctrine) ВМС США нарушением, мог привести к столкновению.

Американскую лодку наблюдали и преследовали российские надводные корабли и вертолеты. Они применяли активные и пассивные методы обнаружения в течение более чем пяти часов, пытались связаться с американской подводной лодкой средствами подводной акустической связи. Когда она отказалась покинуть район пусков, чтобы подчеркнуть озабоченность российской стороны, были сброшены гранаты. Только после этого американская АПЛ покинула район на скорости 20 узлов. Поскольку она ушла из района на скорости, которая предписана в ВМС США для выполнения определенного вида действий, можно предполагать, что ее командир не знал о действиях российских сил противолодочной обороны до того, как применили гранаты. Если такое объяснение верно, то оно подчеркивает высокую вероятность столкновения и серьезной аварии. Однако трудно предположить, что компетентный командир АПЛ полагал, будто его лодка оставалась незамеченной в течение нескольких часов в ограниченном районе, к тому же в окружении российских кораблей и противолодочной авиации на расстоянии в нескольких километрах от них.

«Тайфун» – относительно старый тип подводных лодок. На нем, одними из первых, были применены усовершенствованные технологии снижения шумности. Потенциальные возможности западных разведок получить акустическую информацию по этому типу лодок существовали к тому времени уже почти пятнадцать лет. Поэтому ценность акустических и радиоэлектронных данных, полученных в ходе подобной операции, с военной точки зрения весьма ограничена и кратковременна, и ни в коем случае не оправдывает опасное маневрирование. Не говоря уже о политическом риске. Значит, главной целью действий американской АПЛ было получение радиоэлектронной информации с кораблей ВМФ России, которая сопровождает подготовку к пуску и сам пуск баллистических ракет морского базирования.

В марте 1993 г. американская подводная лодка «Грейлинг» столкнулась с относительно шумной РПЛСН типа «Дельта-4» и сильно повредила ее носовую часть корпуса. Впрочем, как и своего корпуса. Российская лодка в момент столкновения двигалась вперед. Случись удар на 10-20 секунд позже, у нее были бы неминуемо повреждены один или оба ракетных отсека. При таком столкновении произошло бы возгорание ракетного топлива, которое привело бы к гибели российской подводной лодки, а возможно, и американской.

С 1996 г. корабли гидроакустического наблюдения типа «Сталворт» начали действовать в Баренцевом море. До этого их деятельность ограничивалась акваторией Норвежского моря. Целеуказание, которое могут выдавать такие корабли, расценивалась как критически важная информация для проведения противолодочных операций ВМС США в Баренцевом море. Такая информация может использоваться американскими многоцелевыми АПЛ при действиях против российских РПЛСН. Как и в противолодочных операциях для обеспечения обороны авианосных групп от атаки российских АПЛ. Очевидно, что подобные разведывательные операции направлены на подготовку к действиям американских авианосных группировок вблизи берегов России.

Исходя и изложенного выше, специалисты ВМФ сочли возможным: в августе 2000 г. экипаж российского ракетного подводного крейсера «Курск» в Баренцевом море мог выполнять, не зная того, «втемную», учебно-боевую задачу в интересах ВМС США в качестве «мишени», что и предопределило его закономерную обреченность.

На эту версию работает и такое обстоятельство. Американцами были получены сформированные в СССР и России на протяжении десятилетий различные базы данных. Они позволяли эффективно вычленять фоновые возмущения, которые привносятся российскими субмаринами, определять степень воздействия окружающей среды на акустические и неакустические системы дистанционного зондирования и многое другое.

Американцы проявляли интерес к российским силам для ведения борьбы с подводными лодками, тщательно изучая эффективность системы обнаружения ПЛ, базы данных для проектирования гидроакустических подсистем субмарин. Все это нужно было для создания в акватории Баренцева моря системы подводного наблюдения и сопровождения российских АПЛ. Этот своеобразный «противолодочный зонтик» представляет собой сеть прогнозирующих станций, непрерывно освещающих подводную обстановку.

Агентурные возможности спецслужб Соединенных Штатов Америки подкреплены орбитальной группировкой разведывательных ИСЗ, которые держат под контролем всю территорию России и прилегающие к ней морские акватории.

В проекте «Исследование характера будущей войны на море в ходе региональных конфликтов» решалась проблема локализации, а то и сведения к нулю, возможности боевого применения российского атомного подводного флота стратегического назначения. Решалась нашими же руками. Цель – создание современной, высокоэффективной комплексной системы обнаружения, сопровождения и уничтожения российских атомных подводных лодок в кризисных ситуациях в акватории Баренцева моря. Получившие гранты российские ученые услужливо подсказывали: отсутствие больших глубин облегчает применение противолодочных средств и дает возможность блокирования маршрутов выхода с мест постоянного базирования российских АПЛ в глубоководные районы открытого океана для боевого патрулирования.

Продолжает морскую тему проект «Исследование степени радиоактивного загрязнения акватории Северно-Ледовитого (так в тексте – Н.П.) и северной части Тихого океана в прибрежной российской зоне». Тут американцев интересовали уже действия российского атомного подводного флота в акваториях с ледовым покрытием, где упомянутые выше методы и средства обнаружения либо ограничены, либо вообще неприемлемы. Поэтому активно разрабатывались средства, способные зондировать «радиоактивную эмиссию ядерных энергетических установок» российских АПЛ. Для этого США создавали сеть специальных датчиков. К чему и привлекли наших ученых.

Одновременно на фоне искусственно обостряемой проблемы озонного слоя в арктической зоне, США вели масштабные исследования акватории Северного Ледовитого океана, который интересовал их в военно-стратегическом отношении. Частью этой программы стали полеты аэростатов с приборами и оборудованием с полигона международного центра ESRANGE в шведском городе Кируна. Очевидно, что американскими военными была получена исчерпывающая информация о возможных местах временных боевых позиций российских АПЛ в зависимости от конфигурации дна и толщины ледового покрытия, делают вывод российские контрразведчики.

МИНАТОМ – МИНА ПОД АТОМ

Обширная информация американскими профильными ведомствами была получена при прямом сотрудничестве с тогдашним Минатомом России. Развивалось оно, в том числе, по таким деликатным направлениям: проектирование и разработка ядерных зарядов, создание сверхмощных термоядерных зарядов и их испытание, войсковые учения и ядерные испытания, специализированные ядерные испытания в интересах исследования поражающих факторов ядерных взрывов. В развитие американцы предоставили вопросы из области их интересов. Среди них влияние ядерных взрывов на работу радаров и распространение радиоволн, совместное воздействие на конструкции ударных волн в грунте и атмосфере, зона возникновения электромагнитного импульса (ЭМИ), влияние ЭМИ на типовые системы (например, ЛЭП), воздействие на сухопутные и воздушные системы при пиковом уровне излучения.

Рентгеновское и плазменное излучение, ионные пучки, корреляция между надземными и подземными испытаниями, воздействие на людей доз излучения высокого и низкого уровня – перечислять можно долго. От одного российского федерального ядерного центра даже поступило предложение о возможном проведение научно-исследовательской работы по теме «Высотные эффекты ядерного взрыва».

Американцы, надо полагать, предлагали нашим поработать над тем, в чем были сами не очень сильны. И недостающие сведения легко получали. В частности, о формирования магнитной ловушки при воздушном ядерном взрыве, сейсмическом действии подземного ядерного взрыва, о возможности ускоренного скрытого производства плутония, связи с ракетами в условиях ядерного взрыва, загоризонтной радиолокации и так далее.

Любопытно, что такому сотрудничеству Минатома и США способствовали некоторые высокопоставленные лица из тогдашней Администрации президента РФ, МИДа, самого Минатома. Все они придерживались той позиции, что «процесс совершенствования ядерных технологий необратим, в интересах сохранения моратория на испытания и договоренностей о нераспространении ядерного оружия целесообразно любое сотрудничество ядерных держав под соответствующим международным контролем».

Объекты Минатома всегда вызывали пристальный интерес у американских “ученых”.

Нашелся лишь один человек, думающий иначе, – министр обороны России Игорь Родионов. Он заключение прямых договоров российского сверхсекретного учреждения с американцами заблокировал, причем с последующими негативными последствиями для его инициаторов из числа подчиненных. Если по-русски, кое-кого уволил без льгот. Из переписки по электронной почте заказчиков и исполнителей ясно, что решение генерала армии Родионова стало предметом детального обсуждения. Стороны искали варианты согласованных действий заинтересованных сторон по ядерной программе вне российского федерального ведения и контроля со стороны Минобороны РФ. Определяли и формат сотрудничества, состав его участников.

Для американцев наиболее благоприятным был вариант прямых научных контактов с санкции руководства Минобороны РФ. При отсутствии посредников это удешевляло бы реализуемые совместные научно-технические проекты и ставило бы в неуязвимое положение от действующего законодательства партнеров – российских военных ученых. Чтобы разрешить проблему, американцы предприняли меры по оказанию давления на российское высшее руководство. Это отчасти объясняет и скорое снятие с поста Игоря Николаевича Родионова, и последовавшее затем длительное противостояние руководства Минобороны и Генерального штаба.

А тогда заказчиками и исполнителями параллельно разрабатывались альтернативные пути организации сотрудничества. Особо заинтересованные российские партнеры, в том числе из руководства военной науки, угодливо слали рекомендации тактического плана. Один из них писал: основная причина задержки с заключением контрактов – отсутствие соглашения на правительственном уровне. И советовал, как составить вариант такого соглашения, включив в него пункт о совместной работе «по проверке достоверности расчетно-теоретического аппарата, применяемого для прогноза последствий ядерного взрыва во всех средах», по разработке комплекса международных стандартов по защите гражданских объектов от электромагнитного импульса высотного ядерного взрыва. Опять же – «чтобы исключить угрозу ядерного шантажа со стороны третьих стран».

Кроме того, писал он, чрезвычайно полезно организовать цикл публикаций в российских средствах массовой информации о необходимости военно-технического сотрудничества в сфере ядерной безопасности и нераспространения ядерных технологий, предотвращения ядерного терроризма, использования научно-технического потенциала Министерства обороны для решения невоенных задач. Все замечательно, если не знать, в какие формы это сотрудничество вылилось в действительности, когда дело коснулось ударной силы и российского ядерного зонтика – РВСН.

Обратимся к выводам контрразведки: следует предполагать, что на основе произведенного ранее отечественного научно-интеллектуального продукта в военной области российскими учеными и специалистами на территории России, вне ведения компетентных федеральных органов, под контролем спецслужб США создано принципиально новое оружие, по эффективности сравнимое с ядерными боеприпасами. Не исключено, что образцы специального оружия нового поколения, созданного в российских НИИ и КБ, могут находиться на территории московского региона и при определенных условиях может быть применено для проведения террористических и иных акций.

РАЗОРУЖЕНЧЕСКАЯ ЛИПА

Министр обороны России Павел Грачев писал своему коллеге в США Ричарду Чейни, чтобы тот не беспокоился «относительно переоборудования 90 ШПУ уничтожаемых тяжелых ракет РС-20 (SS-18 Satan) для установки в них моноблочных ракет». Во-первых, убеждал американца Грачев, в верхней части каждой шахты будет установлено ограничительное кольцо диаметром не более 2,9 метра, которое не позволит загружать тяжелую МБР. Во-вторых, каждая шахта будет залита бетоном на глубину 5 метров. В-третьих, переоборудование будет контролироваться специалистами из США.

В ответ на гарантированное уничтожение наших тяжелых, не перехватываемых никакой перспективной ПРО ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения американцы обязались облегчить вооружение своих стратегических бомбардировщиков, способных нести ядерное оружие. После упомянутого письма они обещали провести… «одноразовый показ» стратегических бомбардировщиков с оружием на узлах подвески. При этом убеждали: по количеству узлов подвески нельзя судить о возможном вооружении самолета. Что же, американские авиаконструкторы совсем дураки, чтобы устанавливать на консоли оборудование, которое никогда не будет использоваться? Политические гарантии и заверения не оснащать самолеты большим, чем обещали, количеством ядерных вооружений в такой ситуации ничего не стоят. Уехали российские инспекторы – навешивай под плоскости оружия, в том числе ядерного, вдвое. Это еще один пример неадекватного партнерства в разоружении.

Сегодня точно подсчитано: в целом по Договору СНВ-2 Россия была ущемлена в своих правах. К составлению русскоязычного варианта текста Договора привлекались неправительственные научные Центры, сотрудники которых переводили текст документа с русского на английский язык и наоборот. Построчная идентификация документа на русском и английском языках выявила грубые орфографические, пунктуационные и смысловые ошибки в англоязычном тексте, которые могли привести к различному толкованию сторонами положений столь серьезного Договора. И это не единственный такой, по сути, судьбоносный договор, в создании которого участвовали Центры.

В изъятых контрразведкой материалах обнаружены проекты пакетов документов относительно двухстороннего межгосударственного разоруженческого процесса, подготовленных неправительственными структурами. Варианты официальных межгосударственных документов раскрывают механизм моделирования принятия значимых политических решений на уровне правительств двух стран, подсказанный так называемыми независимыми экспертами из неправительственных научных центров США и России. Естественно, не в пользу последней. Надо учесть, что «независимые» специалисты привлекались и к подготовке профильных законов «О космической деятельности в РФ», «О государственной политике в области обращения с радиоактивными отходами», «Об использовании в России атомной энергии», «О ратификации Договора об ограничении СНВ-2» и других. Большая часть этих документов действует и ныне.

“Независимые” специалисты привлекались к подготовке профильных законов “О космической деятельности в РФ”, “О государственной политике в области обращения с радиоактивными отходами”, “Об использовании в России атомной энергии”, “О ратификации Договора об ограничении СНВ-2” и других
Еще пример липового обоснования американцами своих действий. США заявляли: они должны помочь России поддерживать во время экономического кризиса организационную способность работать с системой раннего предупреждения, которая необходима для ее ядерных сил. Если этот организационный потенциал будет потерян, то на десятилетия Россия останется без адекватной системы раннего предупреждения и с тысячами ядерных боеголовок, готовых для быстрого запуска. Полуслепая российская СПРН (система предупреждения о ракетном нападении), если произойдет комбинация технического и человеческого факторов, может привести к ошибочной массовой ядерной атаке России на США. В то же время американские разработчики данной программы активно реализовывали свои намерения в рамках договоров СНВ по ликвидации Красноярской РЛС, расценивая ее как систему наведения для стратегических наступательных вооружений. Если бы эту станцию не ликвидировали, Россия не была бы, по их выражению, «полуслепой».

«Проведение демонстрационных испытаний средств радиоэлектронного подавления (РЭП), – убеждали «эксперты» военное и политическое руководство России, – служит одним из решающих факторов, сдерживающих развертывание полномасштабных систем ПРО, поскольку боевые возможности ПРО при наличии на ракетах комплексов РЭП, срывающих функционирование информационных средств военного назначения, становятся крайне низкими». Теперь, когда США в полушаге от развертывания третьего позиционного района своей ПРО в Европе, видимо, уже не сдерживает.

Подготовленные существующими на американские деньги в России Центрами аналитические материалы направлялись для возможного использования в высшие политические, государственные и военные инстанции. В сопроводительных письмах указывалось примерно следующее: являясь негосударственной организацией, которая на протяжении нескольких последних лет вела исследование в области контроля над вооружениями, мы попытались представить в этой работе независимую точку зрения. Высказана она была и при организации контроля за наличием оружейного плутония. В соответствии с этой точкой зрения, Россия должна была декларировать чистую массу имеющегося у нее этого вещества. США же предлагали вести учет количества контейнеров с нижним пороговым пределом содержания в каждом 0,5 кг. Хотя в действительности контейнер может содержать и значительно большее количество.

Известна попытка обезопасить деятельность Центров, интегрировав решаемые ими задачи в легальную государственную сферу. В частности, в разработанный российскими силовыми структурами межведомственный план «О неотложных мерах по повышению эффективности деятельности правоохранительных и других органов исполнительной власти в борьбе с организованной преступностью», предусматривающим и международное сотрудничество. Так сказать, подсуетились. И легализовали свою подрывную работу.

НАУКА СДАВАТЬ СВОИХ

Склонение российских ученых и чиновников к сотрудничеству принимало самые различные формы. Где не действовали деньги, в ход шли даже демагогия и софистика. Вербовщики убеждали, например, так. Любая организованная система как таковая стремится не допустить своей «закрытости», чтобы выжить. Пример негативного проявления «закрытости» системы – деградация биологического вида при кровосмешении. Оттуда и обычай брать невест из дальних мест (невесть откуда) – это проявление стремления «открыть» систему. А «прорубание окна» в Европу? А расширение границ империи? Современные цивилизованные формы «открывания» системы – обмен людьми, финансами, ресурсами, трудом и его продуктами. Добавим открытость экономики, культуры, искусства, обмен информацией, наконец. Послевоенные Германия, Япония, Корея, Сингапур – примеры успеха «открытой» экономики. Естественный путь «открывания» системы планета Земля – космос. А есть только две космические державы – Россия и Америка. Их сотрудничество по обеспечению условий выживаемости человечества – стратегическая задача. Может быть, в этом и заключается особая спасительная роль России? Против таких аргументов устоять было непросто.

В жизни все наоборот. «Россия – зона жизненно важных интересов США» – вот цель идущей и сегодня где тайной, где явной войны. Однако агрессия аккуратно замалчивается – такова специфика информационного противодействия. Замалчивание – один из элементов применения информационного оружия. В доказательство намерений США приведем научное исследование, в котором математически моделируется выполнение Вооруженными Силами США на территории России боевых задач. Среди них – поражение военного потенциала и, в первую очередь, стратегических ядерных средств, дезорганизация военного и государственного управления, подрыв военно-экономического потенциала. Наличие этих работ задокументировано.

На американо-российской конференции «Прибрежная противолодочная оборона» с российской стороны были специалисты по противолодочным операциям, вооружению подводных лодок, по оптико-электронным системам, моделированию боевых действий противолодочных сил, магнитометрическим системам обнаружения подводных лодок и так далее, – полный набор. И тематика докладов соответствующая, и наполнение этих докладов-доносов тоже. Назовем лишь некоторые: «Формирование облика гидроакустической системы ПЛ с разработкой комплекса тактико-технических требований к нему и к системе управления оружием», «Экспериментальное исследование статистических характеристик шумоизлучения и поведения морских объектов различных классов», «Методы и средства обнаружения ДПЛ и моделирование следов ДПЛ», «Исследование оперативно важных районов Мирового океана».

В каждой из таких и подобных задач детализировались конкретные объекты ядерного поражения, каждому предписывается категория важности. Все множество объектов разбивается на подмножества. Расписаны и возможные сценарии. Российским научно-общественным Центрам предписано определить ценность объектов, оценить эффективность применения СНВ, вероятность преодоления ПРО. Уже тогда речь шла об эшелонированной системе ПРО с элементами космического базирования, которые в открытой печати не упоминаются. Информационный элемент там имеет название «Бриллиант Айз», перехватчиков и лазеров – «Бриллиант Пебблз».

“Россия – зона жизненно важных интересов США” – вот цель идущей и сегодня где тайной, где явной войны
Сегодня, выйдя из Договора по ПРО, США могут распространить гонку вооружений на космическое пространство. Американские военные, сегодня это ясно, не прекращали работ в рамках СОИ. В годы «перестройки» и чуть после наступила активная фаза реализации СОИ, поскольку открылись почти неограниченные возможности заимствовать российские космические технологии. Все же американцы безраздельно хозяйничали в России в рамках разоруженческого процесса около 10 лет – не без помощи «пятой колонны», с радостью сдававшей своих. Да и своих ли?

Конечно, публично эти люди пеклись о безопасности страны, но согласитесь, как можно «твердо отстаивать», «исходить из необходимости обеспечения строгого соблюдения» во взаимоотношениях с оппонентом в лице спонсора? Есть доказательства того, что финансирование военно-технического сотрудничества частично шло на вывезенные и размещенные в оффшорных зонах российские деньги. И даже за счет бюджета Минобороны России по статье «Военная реформа».

Принцип «сотрудничества» с российскими учеными везде был примерно одинаков: от инозаказчиков – финансирование, руководство и контроль, от России – высокие технологии и интеллектуальный потенциал.

Принцип этот соблюден в разработках «Космический эшелон российской системы предупреждения о ракетном нападении» и «Тактическое ядерное оружие России». В русле второй темы «независимые эксперты» рассказывают о мощностях российских предприятий по производству тактического ядерного оружия и делают вывод: сборка нового оружия идет очень низкими темпами, поэтому в российских Вооруженных Силах скоро будет не более 1000 единиц ТЯО. Между тем, по мнению российских военных, уравновесить превосходство НАТО в обычных вооружениях можно только с помощью именно тактического ядерного оружия. Тем более, что гипотетический эффект скоординированного удара тактической авиации НАТО с применением ТЯО и стратегических ядерных сил будет в 1,5-2 раза выше, чем эффект удара только стратегическими ракетами.

Перечислим некоторые другие проекты в рамках зарубежных грантов: «Модели принятия военно-политических решений в кризисных ситуациях», «Проектирование боевой части ракеты для поражения арсеналов (баз, бункеров, укрытий)», «Создание информационного узла Start в системе «Интернет» по оборонному потенциалу России», исследовательские программы «Гражданский контроль над военными структурами в России», «Контроль над критическим экспортом в России», «Утилизация и прекращение наработки оружейного плутония в России», «Разработка научно обоснованных военно-технических приоритетов для Минобороны РФ», рекомендации для законодательных и правительственных органов РФ по проблемам разоружения. Известно, кто координировал эту работу во время инспекционных поездок в рамках межгосударственных соглашений.

* * *

Таковы факты, свидетельствующие о широкомасштабных операциях спецслужб США по добыванию важнейших военных секретов нашей страны и попытках оказать влияние на выработку концептуальных документов в фере стратегических вооружений и национальной безопасности России.

Статья опубликована в журнале «Национальная оборона»