Из воспоминаний военного контрразведчика заслуженного фронтовика генерал-лейтенанта Матвеева Александра Ивановича, начавшего службу в годы войны оперуполномоченным в 983-м стрелковом полку 253-й стрелковой дивизии завершившего службу заместителем начальника военной контрразведки КГБ СССР., автора книги 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны
О Матвееве Александре Ивановиче

«В самом начале Висла-Одерской наступательной операции из управления контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта была получена ориентировка о том, что немцы готовят проведение массовых диверсионных акций на наших коммуникациях. В ней давались некоторые приметы на руководителей диверсионных групп, приводились образцы документов прикрытия и т.д. Всем отделам были даны указания активизировать розыск диверсантов и предотвратить их возможные акции.

В своем отделе контрразведки «Смерш» А.И. Матвеев 47-й гвардейской стрелковой дивизии мы обсудили сложившуюся ситуацию. Вместе с командованием по карте и на местности определили все объекты в полосе наступления, против которых могут быть совершены диверсии. Нашим отделом были сформированы специальные оперативные группы в составе 5-10 человек для организации засад около объектов возможных диверсий Им ставилась задача по охране объектов из укрытий, не обнаруживая своего присутствия. В случае появления подозрительных лиц следовало задерживать их и доставлять в ОКР «Смерш», а при необходимости применять оружие.

В трех километрах от штаба дивизии находился железнодорожный узел, куда поступали эшелоны с боеприпасами, горючим и другим снаряжением. Это был один из наиболее важных объектов, поэтому туда была направлена оперативная группа в составе 10 человек во главе со старшим оперуполномоченным капитаном Голубцовым М.И.

Организовали засаду на подходах к узлу. На второй день наблюдения группа Голубцова задержала следующего на ручной дрезине капитана железнодорожных войск. Он предъявил документы, в которых указывалось, что ему поручено проверить состояние восстановительных работ на узле. Голубцову версия показалась убедительной, документы в порядке, и капитана пропустили туда и обратно.

На следующий день в этом же районе появилась группа из шести вооруженных солдат и офицера. У каждого с собой был противогаз и за спиной тяжелые ранцы. Это насторожило контрразведчика. Голубцов дал команду своим бойцам занять позиции, а сам вместе с сержантом вышел им навстречу.

Шедший впереди офицер приблизился к Голубцову и по всей форме доложил, что его подразделение должно следовать за наступающими войсками и по поручению штаба фронта производить сбор новых образцов трофейного оружия. При этом он предъявил соответствующий документ, в котором предписывалось оказывать им содействие, а при необходимости ставить на все виды довольствия.

Несмотря на правильно оформленные документы, у Голубцова вызвало подозрение два обстоятельства: наличие ранцев, о которых указывалось в ориентировке, и форма обмундирования — точно такая же, как у вчерашнего капитана, проезжавшего на дрезине, хотя самого его с ними не было.

Не показывая сомнений, Голубцов объяснил офицеру, что поблизости находится штаб дивизии, части которой скоро будут наступать, и что они могут организовать взаимодействие по выполнению своей задачи.

Офицер сразу ухватился за эту идею и попросил Голубцова помочь связаться со штабом. Контрразведчик согласился и доставил всю группу в землянку нашего отдела «Смерш». Я спросил о цели их появления в нашем расположении и потребовал документы. Офицер предъявил служебное удостоверение и сопроводительные документы. Открыв первую страницу удостоверения, я сразу заметил один из признаков его фиктивности, о котором сообщалось в ориентировке. Меня в этот момент как током прошило, но я сдержался и вида не показал. Стал листать дальше и обнаружил еще два признака подделки. Стало совершенно ясно, что перед нами группа вражеских диверсантов.

В голове мысли работали с напряженной до предела быстротой. «Что делать? Как поступить?» — задавал я себе вопросы. Самое главное состояло в том, чтобы не выдать своего волнения. Напрягая все свои внутренние силы, я старался держаться ровно. Даже сидевший рядом Голубцов не заметил моего волнения. Диверсанты же в этот момент сидели напряженно, держа на изготовке свои автоматы.

Чтобы успокоиться, я, не торопясь, продолжал рассматривать офицерское удостоверение, потом внимательно прочитал сопроводительное письмо, а затем, как можно спокойнее, вернул документы и сказал, что мы готовы им помочь в выполнении их задачи.

Окончив «официальную» процедуру, я рассказал «гостям», что наши войска действительно го товятся в самое ближайшее время к наступлению. И, как бы между прочим, спросил, какие виды нового оружия их интересуют, так как у нас имеется большой склад с трофейным оружием, и они могли бы его осмотреть. Офицер не ответил на мой вопрос, но проявил большой интерес к нашему складу.

Эта беседа как-то разрядила обстановку, и я полностью овладел ситуацией. Заканчивая разговор, я предложил офицеру разместиться со своими людьми в одной из палаток в расположении нашего штаба. Тут же позвонил по телефону начальнику АХЧ и передал указание: «Группу офицера расквартировать в отдельной палатке и поставить временно, как прикомандированных, на все виды довольствия». Голубцову дал указание отвести «гостей» к начальнику АХЧ. Все поднялись. Офицер тепло поблагодарил меня за проявленное внимание, и Голубцов вывел их из землянки. Я с облегчением вздохнул.

Как только диверсанты ушли, я срочно вызвал к себе всех оперативных работников, которые в этот момент были на месте. Вернулся Голубцов, так и не поняв до конца, что имеет дело с диверсионной группой. Стали решать, что делать дальше, как обезоружить диверсантов, чтобы избежать жертв. Много было всяких предложений, но все они не исключали жертвы.

Вызвали начальника АХЧ, чтобы выяснить, как вражеские агенты себя ведут. Тот сообщил, что ведут они себя настороженно, не выпускают из рук автоматов даже во время приема пищи. Он же навел нас на удачную мысль, спросив, подвергать ли гостей санитарной обработке, так как в этот самый момент ее проходил весь личный состав. Для этих целей к нам прибыл специальный санкомбинат с баней. Хорошая мысль! Принимаем решение: пропустить «гостей» через санобработку. А для усиления группы санработников направили трех оперативников «Смерш». Решили действовать через начальника АХЧ.

Когда он предложил «гостям» пройти санобработку, офицер стал отказываться, заявив, что они прошли ее не так давно в своей части. Но начальник АХЧ и оперативный работник, выступающий под видом санинструктора, продолжали настаивать, ссылаясь на приказ командира дивизии об обработке всего личного состава.

Наконец, офицер согласился и дал указание своим подчиненным раздеваться. В соседней палатке в двух метрах от бани они сняли ранцы и разделись догола, положив автоматы поверх одежды. Но одного раздетого солдата оставили охранять снаряжение.

Раздумывать было некогда. Оперативная группа захвата была наготове. Оперуполномоченный Каратуев, переодетый под санитара, спокойно зашел в раздевалку и нанес охраннику сильный удар по затылку. Тот даже не пикнул.

В этот момент одна группа оперработников изъяла вооружение, а другая связывала голеньких диверсантов в парилке. Самое главное, что все было сделано без жертв.

В ранцах диверсантов мы обнаружили около 100 килограммов взрывчатки и взрывные устройства. На допросах они рассказали, что их задачей был подрыв эшелонов с боеприпасами и горючим на железнодорожной станции перед началом наступления.

Возглавлял диверсионную группу офицер Абвера по фамилии Вайс, выходец из поволжских немцев, в совершенстве владевший русским языком. Остальные были русскими, из числа бывших полицаев и карателей, окончившие специальные курсы по обучению диверсионному делу.

Вайс дал признательные показания о других диверсионных группах, которые готовились к выброске в прифронтовую полосу советских войск. Эта информация была использована в дальнейшей розыскной работе отделами контрразведки «Смерш» других дивизий. Из показаний арестованных также выяснилось, что офицер, приезжавший на дрезине, является восьмым участником диверсионной группы, который использовался в качестве радиста.

Получив эти данные, мы быстро организовали поиск вдоль железной дороги и на 8-м километре обнаружили на обочине ту самую дрезину. Начали прочесывать кустарник. В этот момент из-за укрытия диверсант обстрелял наших бойцов из автомата и в завязавшейся перестрелке был убит. У него мы нашли рацию и карту, на которой были нанесены объекты, где предполагалось совершить диверсии».