Публикуем воспоминания  полковника в отставке Семидумова Г.М., офицера ВС СССР, о событиях в Афганистане и о своем боевом товарище, военном контрразведчике майоре Девяткине Юрии Михайловиче, к сожалению ушедшем уже из жизни.

Из воспоминаний  Семидумова Г.М., полковника в отставке.

Я, капитан Семидумов Геннадий Мифодьевич , проходил службу в Демократической республике Афганистан с мая 1985 по июнь 1987 года в должности командира роты специального минирования. Наша инженерная часть располагалась вблизи населённого пункта Чарикар.  В этот же период в нашей части служил майор Девяткин Юрий Михайлович.

В повседневной службе я сталкивался с ним не так часто, в основном он давал советы, на каких военнослужащих обратить внимание в вопросах дисциплины или контроля их поведения. Лишь однажды, осенью 1986 года, довелось нам быть на боевых действиях.

Моё подразделение располагалось в Саруби и ожидало погрузки  на вертолёты, чтобы отправиться в район минирования. Предварительная задача, на которую я был сориентирован, –  это взорвать обнаруженный разведчиками склад с боеприпасами и заминировать подходы к нему бандитских формирований. Это задание я планировал выполнить за несколько часов, но вернулись мы на базу … через трое суток.

После десантирования на месте базового района душманов было обнаружено большое количество оружия и различных боеприпасов, в том числе несколько тонн мин. По плану оружие и боеприпасы должны быть вывезены вертолётами. Но ближе к вечеру стало понятно, что вывезти всё не получится, слишком большой объём и вес. Кроме того, поступили данные разведки:  душманы перегруппировались и хотят отбить свой базовый район.

Поступила новая команда – уничтожить боеприпасы, в том числе и мины,  и срочно отходить в расположение блоков прикрытия.

В моём распоряжении средств для минирования было много, а вот для уничтожения большого  объёма боеприпасов с нужным сроком замедления взрыва не было. Я принял решение поставить в качестве взрывного устройства минный взрыватель МУВ-4. Он обладает максимальной надёжностью, но наиболее чувствителен к перепаду температуры, так как его принцип действия основан  на перемещении каучука с одной полости в другую. Все боеприпасы были сложены в пирамиду, чтобы не допустить их разлёта после взрыва. Взрыватель был установлен и переведён в боевое положение.

Юрий Михайлович вместе с другими осматривал базовый район.

Проблемы начались после нашего отхода.  Мой расчёт был прост:  взрыв произойдёт минут через 25 – 30, и моё подразделение успеет отойти на безопасное расстояние.  Прошло полчаса, но взрыва не было. Тревожная мысль пронеслась в моей голове:  несколько тонн боеприпасов достанутся душманам. Я с опасением всматривался в лицо старшего по званию и должности Юрия Михайловича, но он был спокоен.  На боевых действиях мне неоднократно приходилось сталкиваться с ситуацией, когда старший начальник начинал паниковать, раздражаться, докладывать наверх о просчётах младших по званию, стремясь снять с себя возможные обвинения за ошибки других. Майор Девяткин в этой ситуации вёл себя достойно, доверяя моим знаниям и умениям.  Я понимал, что если взрыва не будет, то спросят с него.

Подразделение продолжало в быстром темпе отходить:  возвращаться было небезопасно. На 52 минуте  прогремел взрыв… Почему с опозданием ? Оказалось, за несколько часов резко изменилась температура воздуха:  от дневной жары +40 до ночной 0 градусов. Я не учёл, что при таких «качелях» замедляется время перетекания каучука во взрывателе.

После взрыва мы установили инженерные заграждения и, вглядываясь в ночную темноту неба, ждали вертолёт. Он прилетел, но нас не забрал, только раненых. В итоге мы оказались в ловушке:  с одной стороны – минные поля, с другой – подходящие группы душманов. А блокпосты, прикрывающие наши действия, – высоко в горах, над нами.

Поступает команда подниматься вверх почти по вертикальной стене. А у каждого сапёра на себе боекомплект в 24 – 25 килограммов, да ещё ночная тьма, идущие по следу душманы. Юрий Михайлович принимает верное решение:  вместе с переводчиком, вооружённым пулеметом ПКМ, остаться и прикрывать подъём роты.

С большими трудностями, начав подъём в 20.00, мы вышли на контрольную точку только к 4 часам утра. Это был самый трудный подъём в горах за весь период моей службы, несмотря на мою молодость и специальную подготовку.

Юрий Михайлович поднялся наверх последним через два часа после основной группы. С рассветом мы наблюдали, как разведка душманов заняла ущелье, которое мы вовремя покинули, и уперлась в минное поле, установленное нами перед подъёмом в горы.