В 1903 году было создано разведочное отделение Главного штаба, очень небольшой и  чрезвычайно законспирированный органом контрразведки, а к 1911 году это уже были сильные органы, призванные вести активную борьбу с иностранным шпионажем.

Введение
В научно – историческом обороте термин «контрразведка» является сравнительно молодым явлением. В Западной Европе этот термин появился во второй половине XIX века, а в России он стал использоваться почти одновременно с созданием в 1911 году официальных органов контрразведки – контрразведывательных отделений военных округов.

Разведка и контрразведка в России существует столько же лет, сколько существует российская государственность. Спецорганы были у Святослава и у Александра Невского, у Михаила Кутузова и у героических защитников Севастополя. Но настоящих, полномочных спецслужб в России не было до тех пор, пока над Европой не начали сгущаться тучи первой мировой войны.

В начале века для России и мирового сообщества в целом не могло остаться незамеченным, что Германия слишком явно стала наращивать мускулы на военных заводах Круппа и других предприятиях Рура. В этом ее целиком и полностью поддерживала и Австро-Венгрия. Активизировалась и разведывательная деятельность этих стран в России.

20 января 1903 года военный министр России генерал-адъютант Алексей Николаевич Куропаткин отправил на имя Николая II доклад, в котором обосновывал необходимость создания специального органа для борьбы с иностранным шпионажем – разведочного отделения Главного штаба. Уже к июню в России был создан первый специальный орган контрразведки. Первым начальником его был назначен ротмистр Владимир Николаевич Лавров.

Летом 1911 года была создана уже система контрразведывательных органов России. Если в 1903 году разведочное отделение Главного штаба было крохотным и чрезвычайно законспирированным органом контрразведки, то к 1911 году это уже были довольно сильные органы, призванные вести активную борьбу с иностранным шпионажем. Тогда были впервые отчетливо сформулированы задачи русской контрразведывательной службы. В этом положении было записано: «Контрразведывательные отделения учреждаются для борьбы с военным шпионажем и вообще для воспрепятствования тем мерам иностранных государств, которые могут вредить интересам обороны Империи».

Вплоть до Февральской революции 1917 г. система русской контрразведывательной службы изменялась, модернизировалась, исходя из конкретных исторических событий.

Актуальность работы заключается в том, что теме «Становление российской контрразведки» посвящено немного работ. Поэтому в исследовании предпринята попытка выделения этапов становления и развития этих органов спецслужб Российской империи.

Объект исследования – органы контрразведки Российской империи, предмет исследования – становление системы русской контрразведывательной службы.

Цель исследования – рассмотреть этапы становления системы контрразведки Российской империи.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

– охарактеризовать этап формирования секретного розыскного органа (1903 г.);

– рассмотреть деятельность секретных розыскных органов во время русско-японской войны;

– охарактеризовать становление системы органов контрразведки (1906 – 1914 гг.);

– рассмотреть этап развития организации контрразведки России, связанный с Первой мировой войной.

Работа основана на изучении сборников документов, мемуаров видных политических и военных деятелей того времени, работ историков.

Глава 1. Создание первого специального органа контрразведки в России (1903 г.)
1.1. Необходимость создания органа по борьбе со шпионажем

На рубеже XIX-XX веков Россия превратилась в объект пристального и постоянного внимания. Агентурную разведку против нее вели Германия, Австро-Венгрия, Италия, Франция, Швейцария, Румыния, Япония, не говоря уже о давнем политическом сопернике – Англии. Разрозненные действия различных российских ведомств не могли сдержать «разведывательный натиск» конкурентов и противников Санкт-Петербурга.

Офицеры Главного штаба русской армии, служившие в его Военно-ученом комитете, одними из первых в стране пришли к выводу о необходимости начала планомерной борьбы с иностранным шпионажем. Своеобразным катализатором постановки вопроса о создании постоянно действующего контрразведывательного органа явилось громкое уголовное дело старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа полковника Генштаба Гримма. Полковник продавал германской разведке важнейшие документы, находившиеся в его распоряжении. Шпионский скандал привлек к этой проблеме всеобщее внимание и заставил руководство русской армии предпринять конкретные организационные действия.

В специальной докладной записке на имя царя военный министр А.Н. Куропаткин писал: «Совершенствующаяся с каждым годом система подготовки армии, а равно предварительная разработка стратегических планов на первый период кампании, приобретают действительное значение лишь в том случае, если они остаются тайной для предполагаемого противника; поэтому делом первостепенной важности является охранение этой тайны и обнаружение преступной деятельности лиц, выдающих ее иностранным правительствам… Между тем, судя по бывшим примерам, обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств; и является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны»¹. Для противодействия угрозе шпионажа Куропаткин предлагал учредить особый секретный розыскной орган, назвав его для конспирации «разведочным отделением». Уже на следующий день, 21 января 1903 года на докладной записке военного министра появилась личная резолюция Николая II – «Согласен». Так было положено начало российской контрразведывательной службе.

«Разведочное отделение» создавалось в глубокой тайне. Поскольку основные центры шпионажа на территории страны, находились в столице России, основным районом деятельности нового органа определялся Петербург и его окрестности. Главными его задачами должны были являться «охранение» военной тайны и обнаружение деятельности лиц, выдающих ее иностранцам.
1.2. Деятельность контрразведывательного подразделения

Контрразведывательное подразделение Главного Штаба быстро становилось «на ноги». В своем первом отчете «Об организации и деятельности разведочного отделения за 1903 год» Лавров отмечал: «постепенным ознакомлением с делом выяснилось, что для установления деятельности военных шпионов одного наружного наблюдения совершенно не достаточно… является необходимой в помощь наружному наблюдению хорошая внутренняя агентура… Наружные агенты работают на улице, а внутренние – на квартирах, в разных правительственных учреждениях, в гостиницах, ресторанах и проч[ее]. В объем деятельности внутренних агентов входит и наблюдение за корреспонденцией…»²

Состав отделения был небольшим: начальник отделения ротмистр Лавров; старший наблюдательный агент Перешивкин; наружные наблюдательные агенты – Александр Зацаринский, Анисим Исаенко, Михаил Воронов, Александр Харитонов, Александр Зайцев и Николай Трофимов; агент-посыльный, Матвей Буканов; для собирания справок и сведений и для установок (выяснение фамилий и лиц, взятых под наблюдение) – Михаил Петров и «Вернов» (последний назван по псевдониму); внутренние агенты – «Ефимов», «Жданов», «Болотов», «Ивин», «Королев», «Осипов», «Сидоров», «Анфисов» и «Ларионов» (все названы по псевдонимам); почтальоны – «Соболев» и «Авдеев» (псевдонимы).

За период с 26 июня по 10 декабря 1903 года, под наблюдением отделения Лаврова состояли: австро-венгерский военный агент, князь Готфрид Гогенлоэ-Шиллингсфюрст; германский военный агент, барон фон Лютвиц; японский военный агент, подполковник Мотодзиро Акаши; служащий Департамента торговли и мануфактур, коллежский секретарь Сергей Васильев; начальник 9-го отделения Главного интендантского управления, действительный статский советник Петр Есипов. Особое внимание Лаврова было сосредоточено на организации наблюдения за деятельностью японского военного агента и его подозрительных связей.

Сорокалетний Мотодзиро Акаши не был новичком на военно-дипломатическом поприще. После окончания военного Колледжа и Академии в Токио он служил на Тайване и в Китае, а перед назначением в Россию, занимал пост военного представителя страны восходящего солнца во Франции. Это был сильный противник. «Под колпак» контрразведки он будет взят с ноября 1903 года.

26 декабря 1903 года Акаши получил по городской почте письмо на русском языке загадочного содержания: «Буду на другой день, тоже время. Ваш И.» Поскольку как показывали данные наблюдения за квартирой Акаши, никто из неизвестных лиц ее не посещал, то внимание контрразведки переключилось на атташе посольства капитана Тано, часто встречавшегося с Акаши. Собранные сведения о контактах Тано, позволили установить, что квартиру последнего регулярно посещал неизвестный русский капитан в адъютантской форме. Как правило, такие визиты происходили по субботам в 4-5 часов дня. Ко времени прихода русского офицера к Тано приезжал и сам японский военный агент.

Утром в субботу 7 января Тано получил письмо на русском языке. Текст его был коротким: «Завтра в 4 часа буду у Вас. Ваш предан. И.» Почерк корреспондента, фактура бумаги и конверт были идентичны перехваченному ранее письму на имя Акаши.

В назначенное в письме время разведка зафиксировала появление у Тано офицера, по приметам схожего с описанием его внешности имеющейся в отделении. Личность неизвестного была установлена. Им оказался исполняющий делами Штаб-офицера по особым поручениям при Главном интенданте ротмистр Николай Иванович Ивков.

На основании полученных данных, в том числе собранных сведений об образе жизни Ивкова, Лавров принял решение о его задержании. 26 февраля 1904 года Ивкову в помещении Санкт-Петербургского охранного отделения было предъявлено обвинение в государственной измене.

Собранные улики оказались неопровержимыми. Ивков, как писал в своем отчете Лавров «после некоторого колебания, признал себя виновным, показав протокольно, что он передавал подполковнику Акаши на квартире капитана Тано различные секретные сведения военного характера, частью почерпнутые из мобилизационного плана, частью же составленные по случайным данным и собственному соображению…». Ивков также показал на допросе, что он продавал сведения и германскому военному агенту фон Лютвицу. Именно с ним он встречался на Варшавском вокзале столицы и в Варваринской гостинице. Обыск на квартире Ивкова подтвердил его показания, так как здесь были обнаружены еще не переданные немцам выписки из секретных документов военного характера.

«В последствии, – писал Лавров, – при формальном дознании Ивков, допрошенный по имевшимся заграничным агентурным сведениям, сознался и в том, что ранее он вел такие же преступные сношения и с австрийским военным представителем»³. Ко времени окончания предварительного следствия Ивков, находясь под арестом, покончил жизнь самоубийством. Архивное дело не сообщает об этом никаких подробностей. Не исключено, что ротмистр-шпион, просто попросил дать ему в камеру револьвер с одним патроном…

К этому времени его «куратор» Акаши, уже обосновался в Стокгольме, где искал пути к развертыванию подрывной работы против России. Человеческий материал для этого он будет, не без успеха, искать в кругах политэмигрантов-националистов. Действия масштабномыслящего японского самурая не пройдут незамеченными для агентов русской тайной полиции. Начнется новый раунд незримого поединка.

Дело Ивкова, совпавшее с началом русско-японской войны стало своеобразным импульсом для развертывания борьбы с японским шпионажем всего аппарата секретной полиции империи. В Петербурге наряду с «разведочным отделением» Лаврова по японской линии стала действовать и агентура столичного охранного отделения. В конце весны 1904 года, по примеру военных руководство Департамента полиции приняло решение об учреждении в структуре Особого Отдела ДП собственного специального контрразведывательного подразделения – «Совершенно секретного отделения дипломатической агентуры». Задачи – «розыск международного шпионства» и постановка «наблюдения за пребывающими в столице представителями некоторых держав, сочувствующих Японии». Идея получила поддержку шефа жандармов, министра внутренних дел Плеве. Как показали дальнейшие события Военное ведомство не было поставлено об этом в известность.
Глава 2. Деятельность российской контрразведки во 

время русско-японской войны (1904 – 1905 гг.)
В ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года внезапным нападением японского флота на русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура началась русско-японская война.

В годы русско-японской войны руководство контрразведывательной работой осуществляли управление 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба, Главный морской штаб, МИД и, конечно, Департамент полиции Министерства внутренних дел. В руки начальника военно-статистического отдела управления 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба генерал-майора В. П. Целебровского стекалась вся информация от российских военных агентов за рубежом, помощник начальника Главного морского штаба контр-адмирал А. А. Вирениус контролировал и направлял деятельность морских атташе; в МИДе и Департаменте полиции переписка по вопросам контрразведки велась через первых лиц: соответственно, министра (графа В. Н. Ламздорфа) и директора (в те годы этот пост последовательно занимали А. А. Лопухин, С. Г. Коваленский и П. И. Рачковский)⁴. Наиболее существенное из добытых всеми контрразведывательными органами сведений докладывалось лично императору, который, однако, избегал давать какие-либо указания, ограничиваясь ролью простого наблюдателя.

Четкого разграничения «сфер влияния» между этими ведомствами не существовало, однако внимание военных в первую очередь привлекала деятельность японцев по сбору военной информации о России, закупка ими и отправка на Дальний Восток оружия и военных материалов, размещение японских военных заказов в западноевропейских странах, сведения о потерях, передвижениях и численности их военно-морских и сухопутных сил. Интересы же Департамента полиции и МИДа лежали главным образом в области военно-политической, что, впрочем, не мешало их представителям за рубежом собирать информацию и чисто военного свойства с тем, чтобы передавать ее своим коллегам из Военного и Морского министерств.

Основные силы российской военной контрразведки концентрировались на Дальнем Востоке, в то время как главным полем деятельности агентов Департамента полиции была Западная Европа. В целом контрразведывательные операции проводились и на территории самой Российской империи, и в областях, примыкавших или близких к театру военных действий (Китай, Корея, Гонконг, Сингапур, Япония), в большинстве стран Западной Европы, на Балканах и на севере Африки.

В дальневосточном регионе российские военные агенты (полковник Ф. Е. Огородников в Пекине, генерал К. Н. Дессино в Шанхае и их помощники капитаны А. Е. Едрихин, барон С. В. фон-дер-Ховен, Афанасьев) обслуживали в разведывательном и контрразведывательном отношениях главным образом действующую армию и получали инструкции из штаба наместника на Дальнем Востоке, а после его упразднения — в штабе главнокомандующего. Это же в значительной степени характерно и в отношении представителей других российских ведомств, находившихся в годы войны в Китае: МИДа (посол П. М. Лессар, консулы К. В. Клейменов, X. П. Кристи, Н. В. Лаптев, П. Г. Тидеман, выполнявший специальную миссию в Шанхае А. И. Павлов) и Министерства финансов (член правления Русско-Китайского банка Л. Ф. Давыдов и коллежский советник Н. А. Распопов)⁵.

Значительная часть работы по контролю за деятельностью японских разведчиков как внутри России, так и за ее пределами осуществлялась Департаментом полиции и его Особым отделом. В рамках последнего в зависимости от обстоятельств создавались подразделения или группы, выполнявшие специальные функции или задания: IV (Секретное) отделение, которое в указанные годы возглавляли В. С. Зыбин и А. М. Гартинг, Отделение по розыску о международном шпионстве (И. Ф. Манасевич-Мануйлов), «агентуры» жандармского подполковника В. В. Тржецяка, коллежского советника Гартинга, капитана М. Луара. К ведению контрразведывательной работы, кроме того, по традиции были привлечены местные органы Департамента (охранные отделения) и губернские жандармские управления, подчиненные ему в оперативном отношении.

В первые месяцы войны российская контрразведка внутри империи работала довольно вяло, а ее методы не отличались разнообразием. По большей части ее деятельность заключалась в отслеживании и выяснении образа жизни и круга знакомств лиц так называемой «монгольской расы» — японцев, китайцев и корейцев.

Постепенно круг наблюдаемых расширялся и уже к лету 1904 г. кроме лиц «монгольской расы» включал и зарубежных дипломатов, в первую очередь военных агентов иностранных государств. В начале июля распоряжением А. А. Лопухина в рамках Особого отдела Департамента полиции создается специальное Отделение по розыску о международном шпионстве во главе с И. Ф. Манасевичем-Мануйловым. Это отделение, не имевшее определенного штатного расписания и каких-либо письменных инструкций, было временным образованием, в которое кроме самого Мануйлова был включен жандармский ротмистр М. С. Комиссаров, дешифровщик В. И. Кривош, отряд филеров, а также навербованная Мануйловым «внутренняя агентура», в основном из обслуживающего персонала зарубежных посольств в Петербурге. В соответствии с его названием мануйловское отделение интересовали не только и не столько японцы, сколько вообще все иностранцы, чье поведение и связи вызывали подозрения. В июле — августе 1904 г. отделение установило наблюдение и контроль за перепиской шведско-норвежского морского атташе Г. Ф. Краака, итальянского военного агента графа Л. Руджери, ряда американцев и англичан. Результаты не заставили себя ждать. Наблюдение за Крааком, например, обнаружило его частые встречи с американцем X. Бергом, который по заданию Морского министерства России заведовал постройкой подводной лодки на Балтийском судостроительном заводе. Перлюстрация же донесений шведского морского агента показала, что ему известны некоторые секретные сведения, источником которых является Берг. В результате правительство отказалось от услуг американца, которому не помогли и его особо доверительные отношения с великим князем Александром Михайловичем, ведавшим вооружением вспомогательных судов флота.

Отделение быстро развернуло свою работу, и уже во второй половине августа Мануйлов представил в Департамент добытый «агентурным путем» шифр американского посольства, а в начале сентября — китайский, шведский и часть японского дипломатического шифра.

В октябре 1904 г. в дополнение к нему было получено еще 4 китайских шифра, а также фотокопия книги посольских донесений. В результате появилась возможность контролировать всю переписку китайской миссии. Если же учесть, что через Петербург шли депеши МИД Китая к его представителям в странах Западной Европы, можно утверждать, что перехватывалась и большая часть корреспонденции китайского внешнеполитического ведомства.

Примерно к середине лета 1904 г. российская контрразведка окончательно освоилась с новыми условиями работы, вызванными войной, и, пытаясь перехватить инициативу у японцев, начала действовать с упреждением. Центр тяжести ее работы перемещается за пределы России, начинается эпоха крупномасштабных операций и длительных командировок контрразведчиков за рубеж.

В самой же России к этому времени контрразведывательные сети были расставлены уже достаточно плотно, и сообщения различных учреждений, занимавшихся слежкой за иностранными шпионами, нередко «пересекались», дополняя друг друга.

С лета 1904 г. направление и ход контрразведывательных операций находились во все возраставшей зависимости от военных событий на Дальнем Востоке.

«Вскоре по открытии военных действий на Дальнем Востоке,— докладывал А. А. Лопухин 3 августа 1904 г. товарищу министра внутренних дел,— Департамент полиции при посредстве чиновника особых поручений при министре внутренних дел Мануйлова стал пытаться организовать правильное наблюдение за представителями японского правительства в западноевропейских государствах, и уже в феврале месяце благодаря полному содействию начальника французской секретной полиции Кавара и начальника Разведочного бюро при Министерстве внутренних дел Моро удалось получить копии всех телеграмм японской миссии в Париже, а также ввиду существующей во французском Бюро секретной агентуры в японской миссии, г-н Мануйлов регулярно стал получать значительное количество документов из парижской миссии. Затем, по предположению французской полиции, г-н Мануйлов расширил свою деятельность и установил правильное наблюдение при посредстве домашней прислуги в японских миссиях в Лондоне и Гааге»⁶. В результате летом 1904 г. в Петербург хлынул поток документов, добытых на парижском телеграфе и в западноевропейских посольствах Японии, уже к концу июля число их перевалило за 20. Содержание этих документов подтверждало намерение японцев воспрепятствовать прохождению российской эскадры в европейских морях (в одном из писем, адресованных в Париж японскому военному атташе, посол в Голландии Митсухаши прямо говорил о необходимости уничтожить русские военные корабли) и свидетельствовало о наличии у них целой сети агентов, которые наблюдали за ее передвижением.

Таким образом, в годы русско-японской войны российской контрразведке удалось решить ряд важных задач. Были обнаружены и перекрыты каналы утечки секретной информации за рубеж, серией крупномасштабных операций удалось обеспечить безопасность плавания судов 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток и установить контроль за деятельностью японской агентуры в западноевропейских странах. Все это находилось в разительном контрасте с итогами работы тактической контрразведки, которая, по общему мнению, оказалась не в состоянии противостоять вражеской агентуре на театре военных действий.

За время войны организация и методы работы контрразведывательной службы претерпели существенные изменения. Это особенно характерно для Департамента полиции, на который в годы войны была возложена основная часть контрразведывательной работы в России и в Европе в целом. Если в первое время розыск японских шпионов велся бессистемно и был малоэффективным, то впоследствии усилиями созданных в рамках Департамента специальных подразделений поле контрразведывательной работы расширилось, а сами действия такого рода стали приобретать характер спланированных операций. За счет активного взаимодействия всех контрразведывательных служб на практике удалось в значительной степени преодолеть ведомственную разобщенность и прочие негативные последствия отсутствия в стране единого центра, который координировал бы и направлял эту работу. Учитывая опыт русско-японской войны, в последующие годы были предприняты меры по улучшению организации контрразведывательной службы, которые, в частности, предусматривали более тесное взаимодействие Департамента полиции и его местных органов с военной контрразведкой. Таким образом, получила развитие наметившаяся еще в 1904—1905 гг. тенденция к превращению Департамента полиции в центр координации всей контрразведывательной работы в империи.

Глава 3. Становление системы контрразведывательной службы в России (1906 – 1914 гг.)
3.1. Создание разведывательных отделений при штабах военных округов

В первые же месяцы после окончания русско-японской войны в Министерство внутренних дел, Генеральный штаб, а то и самому императору стали приходить письма и рапорты русских офицеров с проектами создания специальной контрразведывательной службы. Ее необходимость продемонстрировали ход и исход войны.

Среди бывших фронтовиков под влиянием поражения, всколыхнувшего жизнь армии, появилось большое количество «экспертов» в области разведки и контрразведки.

Опираясь на собственный опыт, а еще больше — на богатую фантазию, авторы проектов убеждали ГУГШ (Главное Управление Генерального Штаба) в необходимости и значимости организованной борьбы со шпионажем не только в военное, но и в мирное время. Речь шла о формировании постоянных учреждений контрразведки.

Как исстари повелось, после поражения русской армии, начался процесс ее реформирования. Реформы затронули практически все элементы военной организации страны. С учетом опыта минувшей войны пристальное внимание пришлось обратить на разведку. Постепенно руководство ГУГШ приходит к убеждению, что разведка неразрывно связана с контрразведкой, и поэтому они должны быть сосредоточены в руках одного ведомства, а именно — военного.

С образованием ГУГШ начался процесс перманентной реорганизации центрального органа разведки. Летом 1906 г. были образованы периферийные органы военной разведки — разведывательные отделения штабов военных округов. Логичным продолжением этих нововведений должно было бы стать формирование центральных и местных структур контрразведки.

Правительство России, начиная с 1908 года, предпринимало меры к поиску путей создания такой системы контрразведки, которая могла бы охватить своим влиянием всю территорию государства. Созывались несколько межведомственных комиссий, в работе которых принимали участие представители МВД, Военного и Военно-морского министерств. Ключевым и принципиальным для комиссий являлся вопрос, при каком ведомстве создавать систему контрразведывательной службы – при МВД или Военном министерстве⁷. В конечном итоге, в 1910 году предпочтение отдали военному ведомству.
3.2. «Положение о контрразведывательных отделениях» 1911 г.

В 1911 г. перед контрразведкой были поставлены более сложные задачи, нежели тремя годами раньше. Если тогда все планируемые мероприятия сводились лишь к борьбе со шпионажем, то «Положение о контрразведывательных отделениях» 1911 г. добавило еще одну обязанность: «воспрепятствование тем мерам иностранных государств, кои могут вредить интересам обороны государства». В соответствии с этими двумя главными задачами, «Инструкция начальникам контрразведывательных отделений» делилась на 2 части. Часть «А» была озаглавлена: «Борьба с военным шпионством», часть «Б» — «Борьба с прочими видами деятельности иностранных государств в России, угрожающих военной безопасности империи»⁸. Способы тайной борьбы все усложнялись, и русские военные пытались учесть эти перемены, приноравливаясь к новым формам деятельности иностранных разведок.

Первый раздел инструкции повторял основные рекомендации 1903 года. Инструкция ориентировала начальников контрразведывательных отделений на применение наступательных, активных форм борьбы с разведками. Так, §3 рекомендовал выявлять заграничные разведцентры, создавать там постоянную внутреннюю агентуру, внедрять туда как можно большее число своих сотрудников. Следующие три параграфа касались организации агентурного наблюдения за иностранными консульствами, личным составом штабов и других военных учреждений непосредственно в России. «Консульская» агентура должна была доставлять сведения о «внутренней жизни» консульства. «Штабная» агентура имела задачей «освещение личного состава военных и морских учреждений». Секретные сотрудники должны были наблюдать за служащими этих учреждений, обращая особое внимание на склонных к карточной игре, пьянству, увлекающихся женщинами и т.д. Агенты должны были информировать контрразведку об условиях хранения секретных документов и о лицах, стремящихся под различными предлогами ознакомиться с этими документами.

Инструкция, по описанию многих технических приемов слежки, близка к аналогичным руководствам Департамента полиции. Так, в § 13 «Инструкции начальникам контрразведывательных отделений», при подготовке агентов наружного наблюдения рекомендовалось руководствоваться «имеющимися на сей предмет указаниями Департамента полиции». Составители «Инструкции» заимствовали из полицейских документов даже общий тон во взаимоотношениях офицеров с агентами. Начальникам отделений предлагалось отбросить все иллюзии: «лучший способ завязки сношений с лицами, могущими оказать услуги — поставить намеченное лицо в ту или иную зависимость от себя (сделать обязанным себе), приняв предварительно во внимание отрицательные качества намеченного лица, образ его мыслей, политические убеждения, материальное благосостояние…».

Из 21 параграфа части «А» — 5 посвящены регламентации отношений контрразведки с жандармскими органами. Контрразведывательные отделения имели право лишь выявлять подозреваемых в шпионаже и наблюдать за ними. Арест подозреваемых могли осуществлять только жандармские управления. Здесь-то и начинались сложности. Авторы «Инструкции» не могли обойти существовавшие законы, а потому постарались во избежание недоразумений, как можно подробнее изложить порядок подготовки и проведения «ликвидации» (арестов). Схема действий получилась громоздкой и таила в себе массу поводов для конфликтов между контрразведкой и жандармскими властями. Общий порядок подготовки ареста был следующим: начальник контрразведывательного отделения, собрав улики, обращался через старшего адъютанта штаба округа к окружному генерал-квартирмейстеру за разрешением провести ликвидацию. При положительном ответе начальник контрразведки передавал местному жандармскому управлению собранные материалы о лицах, подлежащих аресту. И лишь в том случае, если жандармские власти находили арест целесообразным, начиналось уточнение места и времени ликвидации, а также определялся круг лиц, у которых следует провести обыски. Все эти тонкости ставили контрразведку в зависимость от жандармских управлений. Авторы «Инструкции», видимо, предчувствуя конфликты, предупреждали начальников отделений о том, что успех их деятельности «будет находиться в прямой зависимости от тех личных отношений, которые будут установлены с подлежащими жандармскими и полицейскими властями».

Второй раздел «Инструкции» — «Б» — разъяснял, что помимо борьбы с военным шпионажем в обязанности контрразведывательных отделений входит нейтрализация попыток иностранных государств создать в России «внутренние осложнения, способные нарушить успешное течение мобилизации и сосредоточения наших войск для борьбы с упомянутыми государствами». Об этом не упоминали в 1908 г. члены межведомственной комиссии. Также теперь контрразведке вменялось в обязанность мешать формированию иностранными государствами разведывательно-диверсионных отрядов «за счет инородческого населения империи». В документе был дан перечень «видов деятельности иностранных государств в России», способных нанести ущерб ее безопасности. Их было выделено 7: подготовка в России вооруженного восстания, подготовка за счет нерусского населения пограничных областей вооруженных отрядов, подготовка к «порче» искусственных сооружений (железнодорожных мостов, тоннелей и т. д.), сбор среди «инородческого и неблагонадежного» населения империи денег на нужды противника, подготовка забастовок и стачек на военных заводах, порча станков на этих заводах, содержание без соответствующего разрешения властей радиотелеграфных, телефонных и голубиных станций.

Правда, существовала важная оговорка. Борьбу с этими преступлениями начальники контрразведки должны были вести не по собственному почину, а только по распоряжению штабов военных округов или ГУГШ. Это было главным отличием от действий контрразведки в борьбе со шпионажем, описанных в части «А». Составители «Инструкции», вероятно, пытались таким способом предотвратить сползание контрразведки в область политического сыска.
3.3. Организация региональных контрразведывательных отделений

На территории империи учреждались 2 контрразведывательных отделений, 10 — при штабах военных округов и отдельно — городское Санкт-Петербургское. Районы деятельности трех отделений не совпадали с территориями округов, при штабах которых они создавались. Одесское отделение должно было действовать в пределах Одесского военного округа и Войска Донского, Московское — в районах Московского и Казанского военных округов, Иркутское — на территории Омского и Иркутского округов. В Азиатской России теперь располагались 3 отделения: Ташкентское — при штабе Туркестанского военного округа, Иркутское — при штабе Иркутского округа и Хабаровское — при штабе Приамурского военного округа.

В ГУГШ и Департаменте полиции понимали, что эффективность работы контрразведывательных отделений будет во многом зависеть от личных способностей и энергии их начальников. Окружным генерал-квартирмейстерам ГУГШ предоставил право самостоятельно определить кандидатов на должности начальников отделений, в среде жандармских офицеров, известных им «с отличной стороны». Таким образом ГУГШ снимал с себя ответственность за неудачный выбор кандидатов, а начальники штабов военных округов, как предполагалось, ввели бы в свое окружение не соглядатаев из жандармерии, а лично им знакомых людей. В действительности же далеко не все штабные генералы водили подобные знакомства, тем более не могли они судить о степени компетентности сотрудников политической полиции. К тому же редкий начальник, в том числе и жандармский, согласится добровольно отдать хорошего работника в чужое ведомство. Поэтому вполне естественно, что руководители местных жандармских органов рекомендовали штабам подчас далеко не самых способных своих офицеров. К лету 1914 г. сменились 7 из 11 начальников отделений.

В течение июня 1911 г. начальники окружных штабов представили Отделу генерал-квартирмейстера ГУГШ кандидатуры начальников контрразведывательных отделений. 4 июля начальник Генерального штаба уведомил командира Корпуса жандармов: «представляется возможным теперь приступить к формированию контрразведывательных отделений» и просил командировать в распоряжение генерал-квартирмейстера ГУГШ и начальников окружных штабов «намеченных» жандармских офицеров. 12 июля генерал-лейтенант Курдов отправил своих подчиненных к их новому месту службы. Из 2 начальников контрразведывательных отделений до этого 4 состояли на службе в охранных отделениях, 7 новоиспеченных начальников имели чин ротмистра и 4 — подполковника. По внешним характеристикам жандармского ведомства все они были опытными и энергичными офицерами. Ротмистр Немысский возглавил контрразведывательное отделение штаба Санкт-Петербургского округа, подполковник князь Туркестанов — контрразведку Московского округа, ротмистр Муев — отделение штаба Варшавского округа, ротмистр Беловодский — Виленского округа, ротмистр Зозулевский — Туркестанского, подполковник Аплечеев — Одесского. Начальником первого контрразведывательного органа Сибири стал жандармский ротмистр А.И. Куприянов, служивший прежде в районном охранном отделении⁹.

Как отмечалось выше, при штабах Омского и Казанского военных округов ГУГШ решило не открывать новых отделений. Эти округа руководство ГУГШ считало «внутренними», следовательно, не представлявшими интереса для иностранных разведок.

Итак, к середине декабря 1911 г. формирование контрразведывательных отделений было завершено. Впервые в России была создана сеть региональных органов контрразведки, действовавших на постоянной основе, и тем самым завершился второй (после образования разведочного отделения в 1903 году) этап в создании самостоятельных органов российской контрразведки. Петербургское городское КРО в апреле 1914 года было преобразовано в Контрразведывательное отделение ГУГШ (КРО ГУГШ).

Таким образом, Россия сумела заблаговременно приступить к созданию системы органов контрразведки. В этом отношении Германия, по свидетельству самого начальника разведывательного управления германского верховного командования полковника Вальтера Николаи, отстала от России на три – четыре года, создав систему собственной контрразведки только в ходе войны, к тому же скопировав с российской контрразведки.

Глава 4. Развитие контрразведки России во время Первой мировой войны
Третий этап развития организации контрразведки России связан с Первой мировой войной.

Разразившаяся первая мировая война показала, что контрразведка мирного времени должна быть дополнена системой специальных мер и соответствующих подразделений на театре военных действий. После ликвидации официальных представительств Германии на территории России основное внимание было сосредоточено на выявлении нелегально действующих разведчиков и агентов противника, внедренных на глубокое оседание еще несколько лет назад и активизировавших свою работу с началом войны. Борьба велась не только со шпионажем, но и с диверсиями, терроризмом, вредительством и враждебной пропагандой. Объектами оперативного внимания стали военнопленные и беженцы, также разведывательные школы противника, готовивших агентуру для заброски в прифронтовую полосу и глубокий тыл русской армии.

Война требовала новых подходов к системе организации нестандартных форм и методов работы спецслужб и, прежде всего, объединения в борьбе с врагом усилий розыскных органов МВД и военной контрразведки. Однако игнорирование командованием армии в первой фазе войны проблем безопасности войск и тыла показали, что высший генералитет своевременно не сумел освоить новую для себя сферу деятельности. Ярким примером беспечности может служить тот факт, что в самой Ставке Верховного Главнокомандующего вплоть до второй половины 1915 г. не было соответствующего контрразведывательного подразделения. Да и то оно было сформировано по инициативе товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого, обеспокоенного безопасностью императора и состоянием сохранности государственных секретов.

Уже в ходе войны для решения серьезных и ответственных задач  в русской армии были созданы следующие контрразведывательные подразделения: центральное военно-регистрационное бюро ГУГШ; контрразведывательная часть Ставки Верховного Главнокомандующего; КРО штабов фронтов; КРО штабов армий, входящих в состав фронтов; КРО штабов военных округов на театре военных действий; КРО штабов внутренних военных округов; КРО штабов отдельных армий. В отличие от Германии и государств Антанты в Российской империи в период войны так и не было создано центрального органа управления, отвечавшего за безопасность государства. Этот принципиальный организационный изъян так и не был ликвидирован до мая 1917 г.

Война высветила многие изъяны системы обеспечения безопасности армии, в том числе в вопросах подготовки и комплектования органов военной контрразведки, недостаточную квалификацию руководящих кадров. Лишь немногие генерал-квартирмейстеры фронтов и армий со знанием дела разбирались в проблемах секретных служб, в частности генерал В. Н. Клембовский, генерал-квартирмейстер Юго-Западного фронта. Подавляющее большинство штабных генералов, призванных руководить начальниками КРО, были загружены своей непосредственной работой и не могли уделять должного внимания данной области деятельности.

По свидетельству генерала Н. С. Батюшина,  контрразведка была оставлена ГУГШ на произвол судьбы,  никто из высших руководителей ей не интересовался совсем, и потому она велась бессистемно. Свои взгляды на роль контрразведки в государстве и отношение к ней верховной власти начальник разведывательного отделения высказал открыто, но никто из бывших сотрудников царских спецслужб не опроверг утверждение опытного разведчика, что косвенно подтверждает правильность его выводов¹⁰.

Лишь 6 июня 1915 г. (на третий день Брусиловского прорыва) Верховный Главнокомандующий утвердил «Наставление по контрразведке в военное время», согласно которого ведение розыска шпионов и расследование преступлений по государственной измене возлагалось на губернские, областные и городские жандармские управления, КРО штабов военных округов, фронтов и армий, с представлением последним всех законных прав и полномочий, какими пользовались ГЖУ. Для организации контрразведки в ГЖУ назначался один офицер, который непосредственно подчинялся начальнику управления

С этого момента общее руководство контрразведкой осуществляли ГУГШ и ДП. Генштаб давал указания по вопросам военной организации иностранных армий, способах и приемах разведки противника, а также все добытые российской военной разведкой данные, которые могли быть использованы в целях борьбы со шпионажем. Департамент полиции руководил организацией оперативно-розыскной деятельности, при этом директор ДП имел право давать начальнику КРО указания, являющиеся обязательными для исполнения. Начальник отделения также подчинялся начальнику штаба округа. В соответствии с выпиской из «Наставления по контрразведке» начальники КРО штаба фронта подчинялись начальникам разведывательных отделений штабов фронтов; армий, входящих в состав фронтов, – начальникам разведотделений.  КРО при штабе военного округа на театре военных действий состояли при военно-цензурном отделении штаба округа, а его начальник подчинялся непосредственно старшему адъютанту.

В целях единства действий и устранения причин провала сотрудников, начальнику КРО ставилось в обязанность при необходимости передавать имеющуюся у них агентуру на местах начальникам ГЖУ и охранных отделений или информировать их  о ее составе. Чины общей полиции также принимали активное участие в борьбе со шпионажем. Все поступающие к ним сведения они сообщали в жандармские управления и охранные отделения.

Наставлением определялась задача контрразведки, которая должна стремиться к выявлению организации разведки противника, центров, откуда высылаются агенты и тех направлений наиболее вероятного главного движения агентов в нашу сторону. Так наставление подтверждало необходимость тщательного изучения в мелочах всего сложного процесса  наблюдения за неприятельскими шпионами.

Перед органами военной контрразведки, жандармерией и охранными отделениями стояла общая цель, которая заключалась в «обнаружении, обследовании, разработке и ликвидации в кратчайший срок, как в районе занятом нашими войсками и их ближайшем тылу, так и вообще по всей территории государства всякого рода шпионских организаций и агентов».

Однако изложенные на бумаге замыслы на практике реализовывались с трудом, поскольку возникли проблемы межведомственного взаимодействия военной контрразведки с МВД. Надо принять во внимание, что война и связанный с ней экономический кризис парализовали деятельность правительственного аппарата, сделали многие его мероприятия неустойчивыми и безрезультатными. Характерными признаками разложения правительственного аппарата явилась так называемая «министерская чехарда», начавшаяся осенью 1915 г. За 31,5 месяца сменились 4 председателя Совета Министров, 6 министров внутренних дел, 4 военных министра и пр. В такой ситуации организовать скоординированное взаимодействие контрразведки, жандармерии и охранки было очень сложно.

Несмотря на недостатки в организационной структуре, межведомственные противоречия, невнимание к нуждам спецслужбы со стороны верховной власти контрразведка достигла определенных результатов.  Помимо разоблачения многих вражеских разведчиков, она постепенно выявила личный состав разведывательных бюро Германии и Австро-Венгрии, имена их руководителей, адреса бюро и конспиративных квартир, местонахождение разведывательных школ и способы подготовки агентов, методы вербовки, фамилии агентов и т. д.  В 1914 – 1916 гг. военная контрразведка выявила и нейтрализовала более 90 агентов спецслужб кайзеровской Германии, активно работавших в России, в том числе и в высших эшелонах государственной власти¹¹.

В организации и деятельности российской контрразведки накануне и в годы Первой мировой войны, во-первых, удачен принцип создания самостоятельных органов не в системе политического розыска, а отдельно от нее. Это создавало для контрразведки определенный положительный имидж и гарантировало ограждение от занятий несвойственными ей функциями, что способствовало сохранению органов контрразведки после февральской революции. Во-вторых, контрразведка применительно к обществу и государству выполняла патриотическую функцию, защищая их от подрывных действий иностранных спецслужб. В-третьих, контрразведка России и по срокам, и по принципам организации имела бесспорный приоритет над аналогичными службами многих государств. Российский опыт тщательно изучался, а иногда просто копировался при создании собственной системы контрразведывательной службы. В-четвертых, российская контрразведка, в целом, справилась с возлагавшимися на нее задачами как накануне войны, так и в ходе нее, успев вовремя перестроиться в организационном плане и создать необходимое прикрытие военных объектов от подрывных действий иностранных спецслужб.

К началу 1917 г. российская военная контрразведка окрепла, стала работать устойчиво и целенаправленно. Ее сотрудники много сил потратили, чтобы создать более или менее эффективный агентурный аппарат, прежде всего в тылу противника, а также на территории иностранных государств¹².

Февральская революция, свергнувшая самодержавие в 1917 г., стала началом разрушения сложившейся системы правоохранительных органов. 10 марта 1917 г. были разогнаны полицейские структуры,  а несколько позже упразднен Отдельный корпус жандармов. Для ликвидации и расследования деятельности ДП была создана специальная комиссия. Первоначально Департамент полиции был преобразован во «Временное управление по делам общественной полиции и обеспечению личной и имущественной безопасности  граждан», затем – в Главное управление по делам милиции, которая должно было обеспечить «личную и общественную безопасность граждан». Функции уголовного розыска были переданы в Министерство юстиции, а контрразведки – полностью перешли в ГУГШ.

Таким образом, в течении Первой мировой войны в России завершился процесс формирования и становления системы контрразведывательной службы.

Заключение
Военная контрразведка Российской империи просуществовала всего лишь шесть лет.

В ее формировании и развитии можно выделить три этапа.

Первый этап (1903 г.). В это время в связи с обострившемся международным положением встал вопрос о создании секретного разведывательного органа. Был сформирован специальный орган контрразведки. Первым начальником его стал ротмистр Владимир Николаевич Лавров.

Второй этап (1906 – 1914 гг.) – время после поражения России в русско-японской войне. Именно одной из причин этого поражения явилась малоэффективная работа отечественных спецслужб. Поэтому необходима была система органов контрразведки Российской империи. Правительство России, начиная с 1908 года, предпринимало меры к поиску путей создания такой системы контрразведки, которая могла бы охватить своим влиянием всю территорию государства. Были созданы разведывательные отделения как при штабах округов, так и территориальные отделения.

Третий этап в становлении контрразведки Российской империи можно считать период Первой мировой войны. Разразившаяся война показала, что контрразведка мирного времени должна быть дополнена системой специальных мер и соответствующих подразделений на театре военных действий.

Февральская революция, свергнувшая самодержавие в 1917 г., стала началом разрушения сложившейся системы правоохранительных органов, в тои числе и контрразведки.

Она ушла с исторической сцены вместе с павшими режимами, которым служила верой и правдой. Совсем иное отношение было к ней у самодержавия, а затем и Временного правительства. Власть имущие не придавали должного значения обеспечению внешней безопасности государства, не смогли или не хотели увидеть в военной контрразведке надежного инструмента борьбы с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб противника, которые использовали все имеющиеся у них возможности для подрыва устоев империи. Близорукость властей в строительстве органов безопасности в определенной степени повлияла на ход истории России.

Список использованной литературы

1. Алексеев М. По ту линию фронта: военная контрразведка России накануне Первой мировой войны // Родина. – 1994. – № 8.
2. Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. – М.: X- History, 2002.
3. Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905-1917 гг.: Шпиономания и реальные проблемы. – М., Московский общественный научный фонд, 2000.
4. Деревянко И. В. Русская агентурная разведка 1902 – 1905 гг. // Военно-исторический журнал. – 1989. – № 5.
5. Зданович А.А. Как «реконструировали» контрразведку в 1917 году // Военно – исторический журнал. – 1998. – № 3.
6. Зданович А. А. Отечественная контрразведка, 1914-1920. Организационное строительство.- М.: Крафт+ , 2004.
7. Павлов Д.Б. Российская контрразведка в годы русско-японской войны // Отечественная история. – 1996. – № 1.
8. Кирмель Н.С. «…японские прачки и парикмахеры открыли… много магазинов с целью конспирации шпионской деятельности»// Военно – исторический журнал. – 2001. – № 3.
9. Кирмель Н. С. Становление военной контрразведки Российской империи // Военно – исторический журнал. – 2006. – № 2.
10. Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки. – М.: Изд-во объединения «Мосгорархив», АО «Московские учебники и Картолитография», 1999.
11. Очерки по истории российской внешней разведки: В 6-ти тт. Т.1: От древнейшего времени до 1917 года. – М.: Международные отношения, 1999.
12. Поляков М. Т. Под чужим именем. Органы государственной безопасности: факты, лица, документы. – Волгоград: Государственное учреждение «Издатель», 2001.
13. Русская разведка и контрразведка в войне 1904 – 1905 гг. / Составитель И. В. Деревянко. – М.: Прогресс. – 1993.