Справка
об операции «Монастырь»
Одна из крупнейших в истории операций советской контрразведки периода Отечественной войны по дезинформации врага и обеспечению скрытности подготовки сражений под кодовым названием “Монастырь” проводилась 4-м Управлением НКВД-НКГБ под руководством Павла Судоплатова с осени 1942 по весну 1945 года.
https://youtu.be/NPF-NEu9jtg
Это была одна из самых успешных операций, в годы войны по типу операции “Трест” с созданием легендированной пронемецкой организации и перевербовкой прибывающей немецкой агентуры. Резидентуру возглавлял резидент Абвера – наш агент “Гейне”, которого немцы считали своим агентом, глубже всех других проникших в самое сердце русских в Генеральный штаб.
Агент “Гейне”
План “Монастыря”, разработанный 4-м Управлением НКВД, предлагал воспользоваться стремлением писателя Садовского установить связь с немцами. “Монастырь” должен был решить задачу по созданию канала, дававшего возможность забросить советскую специальную агентуру в Германию. Кроме того, операция преследовала цель дезинформировать немцев о положении в СССР, а также выяснять круг интересующих немцев военных и других вопросов.
11 января 1942 года состоялось знакомство Бориса Садовского с агентом 2-го отдела НКВД «Гейне», которому предстояло проникнуть в Абвер, разведывательные структуры германской армии.
Спустя два дня после заброски Гейне в расположение немецких войск, 19 февраля 1943 года, в 4-е Управление из 2-го спецотдела поступило сообщение о том, что условный сигнал от нашего агента получен, путь в разведорган группы армий “Центр” – “Сатурн” был открыт.
Спустя почти месяц, 15 марта, Гейне с еще одним немецким диверсантом был выброшен на парашюте в советском тылу.
Отправляя Гейне на территорию Советского Союза, немецкая разведка снабдила его деньгами, радиопередатчиком и другим шпионским оборудованием. Задание его заключалось в том, чтобы, во-первых, активизировать антисоветскую пропаганду среди населения, всячески восхваляя гитлеровскую армию и “новый европейский порядок”. Во-вторых, агент должен был вести агитацию за немедленное окончание войны. В-третьих, Гейне поручили развернуть диверсионную и саботажническую деятельность, а также приступить к созданию подпольных ячеек организации в промышленных и областных городах СССР.
Ответный ход НКВД заключался в попытке вызвать интерес Берлина к “Монастырю” и вызове постоянного представителя немецкой разведки в Москву для переговоров с “антибольшевистским подпольем”. Приказание Абвера была “исполнено”, немецкая разведка в больших количествах стала получать дезинформацию, подготовленную совместно 4-м Управлением НКВД СССР и Разведупром РККА. Немцы полностью поверили информации, получаемой от Гейне. В поддержку ему были направлены группы агентов Абвера. С этого момента операция развивалась по двум направлениям: с одной стороны – от имени монархической организации “Престол”, с другой – от агентов Абвера, якобы опиравшихся на собственные связи в Москве. По существу, это стало началом новой фазы операции, позднее получившей наименование “Курьеры”.
В Берлине были очень довольны работой Гейне и внедренной с его помощью агентуры. 18 декабря 1942 года Вильгельм Канарис поздравил своего московского резидента с награждением “Крестом военных заслуг” с мечами 2 класса (в бронзе). Орден Kriegsverdienstkreuz (“Крест за военные заслуги”) с мечами выдается за отличия при боевом соприкосновении с противником, без мечей этот орден выдают за военные заслуги, не связанные с непосредственным соприкосновением с врагом.
Одновременно Лубянка получила подтверждение того, что передаваемая по линии “Монастыря” дезинформация достигла цели.
Донесения «Гейне» – “Макса”, которого вскоре устроили на должность младшего офицера связи в Генштаб Красной Армии, высоко ценились в руководстве сухопутных сил Германии. Вся дезинформация, поступающая немцам от “Макса” готовилась под личным кураторством начальника оперативного управления Генштаба генерала С.М. Штеменко. Несколько раз отправляемые данные согласовывались с Верховным главнокомандующим Сталиным, поскольку в отдельных случаях Демьянов передавал и правдоподобные сведения целевого назначения.
При подготовке Генштабом Красной Армии Сталинградской операции “Макс” передал в Берлин сообщение о предстоящем наступлении наших войск под Ржевом и на Северном Кавказе. В ноябре-декабре 1942-го готовилась операция “Марс”, главной целью которой было сковать силы центральной группы армий противника и не допустить переброски немецких войск с Московского на Сталинградское направление.
В этой операциях советские войска не имели существенного продвижения, но главные цели были в основном достигнуты. Операции на южном (Сталинградская – “Уран”) и западном (“Марс”) направлениях – это две взаимодополняющие стратегические операции. После неудач в летне-осенних кампаниях 1941-1942 гг. Государственный Комитет Обороны прилагал огромные усилия, чтобы обеспечить резервами, оружием, боеприпасами, другими материально-техническими средствами прежде всего войска, предназначенные для контрнаступления под Сталинградом. Ставка Верховного Главнокомандования правомерно отказалась от одновременного проведения крупных наступательных операций на нескольких стратегических направлениях. Признано было необходимым “считать предстоящую операцию в районе Сталинграда главным мероприятием до конца 1942 года на всем советско-германском фронте, сосредоточив на ней основное внимание и усилия партии, правительства и всего советского народа”. Именно благодаря неожиданным действиям советских войск Сталинградская операция достигла целей, став переломом в Великой Отечественной войне.
Перед Орловско-курской операцией «Макс» сообщил о подготовке наступления на Южном фронте и севернее Курска. Понятно, что удары советских войск в местах, указанных им, наносились, причем серьезными силами, но это были всего лишь отвлекающие атаки, подтверждающие информацию агента. Однако это способствовало отвлечению немцев от направления главных ударов и их успеху в целом. Использовалась дезинформация и в других военных операциях. Блокировались также и действия разведслужб противника по сбору информации. В результате операции всего было захвачено более 50 агентов, арестовано 7 пособников шпионов и получено от немцев несколько миллионов рублей.
В 1942 – первой половине 1944 года донесения “Макса” принимались радиостанциями абвера в Софии и Будапеште. Среди них были сведения о «важнейших решениях Ставки», о суждениях маршала Шапошникова и других советских военачальников. Бывший руководитель разведпунктов абвера в этих точках Рихард Клатт в своих показаниях, данных американской спецслужбе летом 1945 года, рассказал, что донесения “Макса” высоко оценивались в отделе “Иностранных армий Востока” Генштаба сухопутных войск Германии. Как правило, решения не принимались до поступления от службы абвера материалов “Макса”.
В немецких архивах операция “Монастырь” известна как “Дело агента “Макса”. В своих мемуарах “Служба” генерал-разведчик Гелен высоко оценивает роль агента “Макса” – главного источника стратегической военной информации о планах Советского Верховного Главнокомандования на протяжении наиболее трудных лет войны. Он даже упрекает командование вермахта за то, что оно проигнорировало своевременные сообщения, переданные “Максом” по радиопередатчику из Москвы, о контрнаступлении советских войск. Уже после войны Гелен, добиваясь расположения американцев, пытался передать им на связь “ценного” агента “Макса”. Надо отдать должное американским спецслужбам: они не поверили Гелену и в ряде публикаций прямо указали, что немецкая разведка попалась на удочку НКВД. Гелен, однако, продолжал придерживаться своей точки зрения, согласно которой работа “Макса” являлась одним из наиболее впечатляющих примеров успешной деятельности абвера в годы войны.
Начальник разведки немецкой службы безопасности Вальтер Шелленберг в своих мемуарах утверждает, что ценная информация поступала от источника, близкого к Рокоссовскому. В то время “Макс” служил в штабе Рокоссовского офицером связи, а маршал командовал войсками Белорусского фронта. По словам Шелленберга, офицер из окружения Рокоссовского был настроен антисоветски и ненавидел Сталина за то, что подвергся репрессиям в 30-х годах и сидел два года в тюрьме. В то же время Шелленберг имел некоторые сомнения в достоверности информации “Макса”. Он поделился этим с начальником генштаба сухопутных войск генералом Гудерианом. Тот ответил, что было бы безрассудным отказаться от этой линии, поскольку материалы уникальны, и других возможностей, даже близко стоящих к этому источнику, нет.
Бывший руководитель разведпунктов абвера в этих точках Рихард Клатт в своих показаниях, данных американской спецслужбе летом 1945 года, рассказал, что донесения “Макса” высоко оценивались в отделе “Иностранных армий Востока” Генштаба сухопутных войск Германии. Как правило, решения не принимались до поступления от службы абвера материалов “Макса”.
Дезинформация “Гейне”-“Макса”, как следует из воспоминаний Гелена, способствовала также тому, что немцы неоднократно переносили сроки наступления на Курской дуге, а это было на руку Красной Армии.
Часть информации, которая шла в Берлин, возвращалась от немцев назад. В 1942-1943 годах непродолжительное время, до своего разоблачения, с советской разведкой сотрудничал полковник Шмит, один из руководителей шифровальной службы абвера. Он передал нашим людям во Франции разведывательные материалы, полученные абвером из Москвы. Мы проанализировали их, и выяснилось, что это была наша же дезинформация, переданная “Гейне”-“Максом”.
Одну из шифровок мы получали трижды. Первый раз – из Франции через Шмита, в феврале 1943 года. Второй раз в марте 1943 года от Энтони Бланта (кембриджская группа), служившего в английской разведке: он сообщил нашему резиденту в Лондоне Горскому, что у немцев в Москве есть важный источник информации в военных кругах. Третий раз – англичане через миссию связи нашей разведки в Лондоне передали в апреле 1943 года это же сообщение, будто бы перехваченное английской разведкой в Германии. На самом деле англичане получили эту информацию при помощи дешифровальной машины “Еnigma” и представили нам в сильно урезанном виде, что ими практиковалось и в дальнейшем. Немецкое верховное командование использовало передававшуюся “Гейне”-“Максом” информацию для ориентации офицеров своих боевых частей на Балканах. Британская разведка перехватывала эти сообщения, посылавшиеся из Берлина на Балканы, так что чекисты в конце концов свои же данные получали от Бланта, Кэрнкросса и Филби. Это доказывало, что дезинформация «Гейне» работает.
В Швейцарии британская спецслужба, давала отредактированные тексты перехватов, дешифрованные с помощью “Еnigm’ы”, своему агенту, поддерживавшему контакт с Рёсслером, который, в свою очередь, передавал эту информацию “Красной капелле”, откуда она поступала в Центр.
О том, что у абвера имеется ценный источник в штабе Красной армии, Сталину сообщил У. Черчилль в 1943 году. Судоплатов писал в своих мемуарах: «И так мы имели две версии, рожденные первоначально нашей дезинформацией, переданной “Максом”. В феврале 1943 года мы получили из Лондона модифицированную версию сообщения Демьянова в Берлин вместе с указанием, что германская разведка имеет в военных кругах Москвы свой источник информации. Позднее через нашего резидента в Лондоне Чичаева британская спецслужба предупредила: есть основания полагать, что у немцев в Москве важный источник, через который просачивается военная информация. При анализе информации стало ясно, что речь идет о «Максе»-«Гейне».
Операция “Монастырь” была прекращена летом 1944 года, в связи с изменением военно-стратегической ситуации когда, согласно легенде, “Гейне” из Генштаба был направлен на службу и железнодорожные войска в Белоруссии, а в действительности принял участие в новой радиоигре под названием “Березино”.
После войны была предпринята попытка использовать Демьянова с разведывательными целями в Париже, но эмигрантские круги не проявили к нему интереса, и он вместе с женой – помощницей возвратился в Москву.
Благодаря блестящей дезинформации и скрытности подготовки Сталинградской операции был обеспечен ее успех, ставший переломом в Великой Отечественной войне. Немецкое командование, считавшее, что удар будет нанесен под Ржевом неожиданно получило удар под Сталинградом.
Именно в этом ключе становятся понятной целесообразность «утечки информации» о начале наступления на Ржев из Генерального штаба от нашего агента «Гейне» в рамках операции «Монастырь» по дезинформации противника, а «Ржевские операции были одним из главнейших щитов, под прикрытием которого в бешеном темпе осуществлялась фантастически гигантская, но невидимая и Великая Работа – работа, только благодаря результатам которой наши отцы и деды дошли-таки от берегов Волги и предгорий Кавказа до Великой Победы!».
Подготовил подполковник запаса ФСБ Александр Бондаренко по материалам сотрудников Центрального архива ФСБ России Андрея Тюрина и Владимира Макарова, бывшего офицера разведки А.Б. Мартиросяна и воспоминаниям руководителя операции “Монастырь” генерал-лейтенанта П.А. Судоплатова «Разведка в военное лихолетье».